Андрей Рихтер - Испытание любви

Беда, настоящая беда. То, что происходило с Виктором, другим словом и не назовешь. Семейные неурядицы – это не пустяки, это очень страшно. Семья – это тыл. Если тыл у человека крепок, то ему нипочем любые беды и испытания. Если же тыл слаб или его вообще нет, то вся жизнь может пойти наперекосяк. Тем более что Виктор слабоват характером и для него очень важно, чтобы рядом была правильная, хорошая женщина.

Сына было жаль, а внучку в сто раз жальче. Бедный ребенок, ей-то за что такое горе. Все ведь видит, все понимает, смотрит доверчиво своими глазенками, радуется, когда мама с папой веселые… Эх, если бы было можно надавать обоим подзатыльников и сказать строго: «Образумьтесь, дурни, не о себе, так о дочери подумайте!» А помогут ли те подзатыльники? Саму Галину подзатыльниками от развода с бывшим мужем отговорить не получилось бы. Хотя она долго терпела. Ради Вити терпела, мальчику же нужен отец… А в один прекрасный день терпение кончилось. Мальчикам и девочкам нужны не просто отцы, а хорошие отцы. Витя – хороший отец, добрый, ласковый. Только вот семья у него не на первом месте. И невестка тоже отличилась. Выкинула фортель – изменила мужу со своим троюродным дядькой. Сын с невесткой решили, что попробуют все исправить. Ради внучки и вообще – десять лет вместе прожили, это не кот начхал. Но получится ли исправить?..

Голова шла кругом. Ночью мысли мешали спать. Что хуже всего, мысли эти были такими, которые – сколько ни думай, ни до чего не додумаешься, только душу растравишь. Хотелось забыться, отрешиться от всего, прожить хотя бы день спокойно, но как тут забудешься? Как будет с Витей? Что делать с работой? Впервые в жизни Галина начала понимать пьяниц. Не одобрять, потому что одобрять там нечего, а понимать, почему некоторые люди пьют горькую… Саму ее к этому занятию не тянуло.

Смешно сказать, Галина с удовольствием ходила в поликлинику. Казалось бы, чего там хорошего, а все же хоть какое-то развлечение, отвлечение. Сделаешь кардиограмму, сдашь анализы, поговоришь с врачами. Врачи бодро и заученно твердят о том, что все будет хорошо. Не верится, но послушать приятно.

Хотелось оставаться на больничном вечно, чтобы никогда не появляться в университете, никого там не видеть и ни с кем там не общаться.

И тут же хотелось поскорее выйти на работу, чтобы наконец-то заняться делом, начать действовать.

Хотелось бросить все и мчаться в Москву к сыну. Сказать ему и невестке все, что не успела сказать здесь, в Киеве, предостеречь, попросить быть благоразумными.

Хотелось уехать в какую-нибудь глушь. Куда-то на край света, в какой-нибудь хутор на отшибе… Ходить босиком по росе (в ноябре-то, ха!), пить парное молоко, есть сотовый мед… Типичная интеллигентская рефлексия, не более того, но помечтать было приятно.

Но больше всего на свете хотелось начать жизнь заново. С чистого листа. С самого рождения. И прожить ее так, чтобы не было мучительно больно. Не за бесцельно прожитые годы, а за глупо прожитые. Бесцельно прожить жизнь невозможно, потому что какие-то цели всегда есть, большие или малые, а вот глупо прожить получается у многих.

Заново. С чистого листа. Без единой ошибки.

«А ось тобі, Галю, дуля!» [5]   А вот тебе, Галя, кукиш ( укр .). – говорила бабка в ответ на просьбу дать в обед варенье вместо борща и картофельного пюре.

– Петр Николаевич, вам Гапорцын звонит. Хочет срочно переговорить с вами. По приватному делу.

Голос секретарши звучал немного обиженно и выражение лица было соответствующим. Что за секреты могут быть от такого доверенного сотрудника, как она?

Петр прервал чтение приказов (он никогда не подписывал ничего, не ознакомившись) и ответил на звонок.

Если управляющему магазином (название «директор» для этой должности не подходит, потому что директор в компании может быть один) нужно срочно переговорить с владельцем, то это неспроста. Петр никогда не устранялся от контактов с сотрудниками, не имел такой привычки, мало ли какое дело у человека. В то же время умел доходчиво объяснить, так, чтобы раз и навсегда, что по пустякам его беспокоить не стоит. Объяснять приходилось нечасто, люди понимали, что их много, а Петр один.

– Добрый вечер, Петр Николаевич! – зарокотал в трубке хриплый баритон. – Не помешал? Тут у нас, видите ли, чепэ…

Гапорцын был опытным сотрудником и громкими словами не бросался. Если звонит напрямую боссу и говорит про чепэ, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее. По старой привычке Петр попробовал догадаться, прежде чем ему скажут. Голос у Гапорцына спокойный, значит – не пожар. Для проверок поздновато, проверяющие на ночь глядя редко когда приходят, на то какие-то особые причины нужны. Скорее всего – скандальный покупатель высокого ранга. Или, как вариант, скандальный покупатель, козыряющий знакомствами высокого ранга. Настолько высокого, что Гапорцыну срочно понадобилось посоветоваться.