Афанасий Полушкин - Клуб «КЛУБ»

Смысл работы для каждого из нас состоял в ежемесячном получении семидесяти двух рублей сорока копеек и почти ежедневном использовании помещения на Арбате в качестве… гостиной?.. салона?.. салуна?.. всем составом бригады и нашими многочисленными сокурсниками. Что нас всех и сдружило. А поводом к тому, чтобы четырнадцатого июня каждого года собираться всем составом нашей бригады сторожей и пожарников, стали события, в которых мы все приняли участие, совершили подвиг и выполнили свое сторожевско-пожарное предназначение. Короче – спасли будущее Министерство культуры от огня, разгоревшегося на третьем этаже реконструируемого объекта 14 июня 1980 года. Как позже написали в ведомственной газете «Советский пожарник», дежурная смена, обнаружив первые признаки пожара, сообщила о нём (них?) по телефону и «смело вступила в неравную схватку с пламенем, превратив очаг возгорания в место задымления». А уж во что превратили место задымления пять пожарных расчетов, эффектно подкативших к стройке по тогда еще проезжему Арбату, и вспоминать не хочется.

Мне, правда, принять участие в тушении пожара не довелось. Я отошел ненадолго по делам, а вернулся, когда уже все было кончено. В смысле – потушено. Тем не менее именно я, вместе с одним товарищем и бабушкой-бригадиршей, получил премию в размере месячного оклада за проявленную бдительность, рвение и еще чего-то там. Тут как раз и выяснилось, что я в нашей смене был не сторожем, как думал, а пожарником.

Премия (72 руб. 40 коп. на каждого) была успешно пропита всей бригадой (но без бабушки) в «Славянском базаре» 14 сентября того же года. И именно там, в «Славянском базаре» мы договорились отмечать спасение Министерства культуры общей встречей всей бригады 14 июня каждого года.

Что в отдаленном будущем и привело к рождению клуба «КЛУБ».

Никто (ладно, пусть только я) не верил, что следующее собрание состоится. Но оно состоялось, как и последующие двадцать пять собраний нашей славной бригады сторожей и пожарников, трудившихся во благо Министерства культуры.

Пять последних встреч проходили в загородной резиденции Владимира Порошина, создателя и генерального директора газетно-журнального холдинга «Тур-Охота». И вот подошло время новой, до тошноты традиционной, на которую прибыли: Сергей Фабр филолог, профессор нашей общей альмаматери; Виктор Коренев зубр тур-индустрии, владелец агентства «Festivus»; Антон Бухаров издатель перекидных календарей и рекламных буклетов, Василий Сретенский, историк, а может быть, культуролог или филолог, он сам тогда запутался и ваш покорный слуга, притащенный на веревке (точнее, на тросе) Антоном Бухаровом, потому что моя машина, именуемая в народе «Буренкой», надолго задумалась.

Сначала занимались кто чем: играли в теннис, пуляли куда-то из лука, спали у телевизора. Я помогал Вовке на кухне. В пять часов – общий сбор в бане. Очень полезно помылись, я там, рядом, зажигалку Вовкину нашел. «Зиппо». Он меня очень благодарил.

После бани – все за стол. Угощали фазаном по-бургундски, судаком с хреном и тушеной в грибах зайчатиной. Дело в том, что Вовка всегда, сколько его помню, был охотником и рыболовом. (Сил нет, как хочется добавить: и грибником!) И грибником. Двух фазанов и зайца он убил сам. Судак – под сомнением. Возможно, его добыл профессор Фабр, который ловит рыбу в местах менее экзотических, чем Владимир Владимирович но, зачастую с лучшим результатом. В общем, все начиналось как обычно, за исключением того, что Вовка попросил сразу не напиваться, поскольку «у него есть, что будет нам сказать». Высказано, видимо, было несколько иначе, но мне запомнилось именно так, поскольку я был возмущен. Это кто и когда напивался сразу? И потом, что значит это «сразу»? Сразу – это когда? Я даже демонстративно пропустил второй тост. Впрочем, этого, кажется, никто не заметил, поскольку вслед за вторым мгновенно последовал тост третий. И четвертый. И…

Вот.

История клуба «КЛУБ» начинается именно в тот момент, когда все перешли из столовой в малую гостиную, пригубили коньяку и достали сигары, прикуривая их от утраченной было, но торжественно возвращенной зажигалки «Зиппо».

Вова произнес речь. Настоящую. Не квоуско тандем абутере, конечно, но похоже. Он даже не садился. Что правильно: из глубин вовкиных кресел любые слова доходят с эхом, а выбираться из них (из кресел) приходится с остановками – как ныряльщикам. Все мы (ну ладно, пусть я) оценили эту манеру: сдержанную, благородную, почти без жестикуляции, чему способствовала необходимость держаться одной рукой за каминную полку. Легкое покачивание оратора в самых патетичных местах подчеркивало торжественность момента и серьезных намерений. Существо речи какое-то время от меня ускользало по той простой причине, что я давно не слушаю слов собеседников. Все равно они одни и те же. А те, что новые, лучше не слышать. Мне вполне хватает интонации. Вовкина интонация затягивала в какую-то авантюру. Пришлось вслушиваться.