Станислав Былич - Между жизнью и жизнью

Уважаемый адвокат сел за свой стол и, положив перед собой чистый лист бумаги, начал как обычно думать, искать логику. Логика находилась с трудом. С одной стороны правдивая история недалёких «бывших приятелей», решивших обмануть друг друга и в итоге обманувших себя самих, а с другой возможная афера, направленная против самого Сэмуэля Робертса. Сэм искал ключи в поведении этих двух людей, в их словах. Искал неточности в описаниях, в показаниях. И неточности были. Например, в начале разговора Артур сказал, что Эндрю позвонил ему на следующий день и стал угрожать, но ближе к концу он заявил, что на следующий день случилась несостоявшаяся встреча, а позвонил ему Эндрю лишь ещё через день, то есть получается, что через два дня, а не на следующий. Мелочь вроде, но ведь из таких мелочей обычно и строятся железобетонные замки следственной логики.

Да и вообще, не внушали они доверия, ни один, ни другой. Какая-то наигранность в их поведении была, какая-то артистичность, даже не всегда завуалированная. «Или они решили, что адвокат Сэм Робертс лопух, или всё это правда, а у адвоката просто разыгралась фантазия», – размышлял Сэм. Нарисовав на листе понятные только ему фигуры и схемы, он медленно допил кофе, уже остывший от ожидания. Он не заметил того, что кофе уже остыл, его мысли были заняты другим. Он встал, как обычно, оставив всё на столе, подошёл к вешалке и медленно начал надевать на себя по очереди сначала кашемировое пальто, затем шёлковое кашне и, наконец, стильную фетровую шляпу. Повесив на левую руку зонтик-трость, правой он взял с комода ключ и направился к двери уверенным шагом. Выйдя в коридор, он осмотрелся, и автоматическим движением закрыв дверь, не торопясь, пошёл к лестнице. Офис находился на третьем этаже, и хоть в здании был лифт, Сэм предпочитал спускаться по лестнице, скользя рукой по лакированным дубовым перилам. Проходя на уровне второго этажа, Сэм столкнулся с мужчиной, одетым в кожаную куртку и кепку-восьмиклинку. Не сказать, что вид у него был криминальный, скорее Сэмуэль был склонен всех подозревать и искать логику и взаимосвязи там, где их, скорее всего, нет. Мужчина бегло посмотрел на Сэма, но лицо его не отразило каких-либо эмоций. «Либо он профессионал, либо обычный прохожий, – подумал адвокат. – И всё же что-то тут не так…» Сэм спустился до первого этажа, затем тихо развернулся и посмотрел наверх. Мужчина в кожаной куртке поднялся на третий и тоже остановился, как будто решил закурить, но передумал. Сэм хотел было проследовать за ним, но решив, что излишне подозрителен, продолжил путь на улицу. Мужчина в кожаной куртке направился по коридору в сторону офиса адвоката…

Проходя мимо консьержа, Сэм как обычно приставил указательный палец к шляпе и попрощался. Бросив последний взгляд на лестницу, он вышел на улицу.

Стояла в общем тихая для поздней осени погода. Было достаточно сухо, носился лёгкий ветерок, танцуя бесконечные вальсы с сухой листвой, солнце не показывалось, но было тепло. С хрустом давя дорогими кожаными туфлями свежеупавшие кленовые листья, Сэм шёл по тротуару к автобусной остановке.

Всю дорогу домой он смотрел в окно на эту прекрасную осень, которая совсем скоро станет промозглой сырой и тусклой зимой. И тут он впервые за сегодня подумал о жене. Она, наверное, уже пришла с работы и готовит ему ужин. «Она, наверное, искренне любит меня, – думал Сэм. – Неужели, я – это её жизнь, всё, что ей нужно в жизни?..»

Да, она любила его больше собственной жизни, и без него она себе эту жизнь не представляла. Сюзанна была франко-канадкой, немного смуглой, своенравной, утончённой. Она любила стиль во всём, красоту, женственность. И при этом искусство ей было чуждо, она была приземлённой натурой. Её заботили работа, карьера, дом, предметы быта. Она не любила разговаривать на духовные темы, они раздражали её. В общем и целом от француженки в ней были только внешность, шарм и чувство стиля, в остальном же она была довольно чопорным северным человеком. Она приходила домой, готовила ужин, очень вкусный и всегда оригинальный, затем садилась в кресло, включала телевизор и начинала что-нибудь вышивать или вязать, в мыслях, наверное, мечтая о путешествиях, романтических отношениях с загорелыми латиноамериканцами, коктейлях… Это было для неё искусством, а не литература и театр. Она боялась даже сказать об этом мужу, и понимала, что это, скорее всего, так и останется её фантазиями, но от этого они становились только слаще и соблазнительнее. Она была идеальной хозяйкой, красивой и сексуальной женщиной. Она была мечтой любого мужчины, но будь прокляты эти жестокие законы человеческой природы! Она была мечтой любого мужчины, но не Сэмуэля Робертса!