Таня Иванова - Когда идет дождь

– Она заболела. Ее продуло. Она лежит дома и плохо себя чувствует.

– Ай-яй-яй, – запричитал он. – Как обидно. Я ей позвоню сейчас и пожелаю выздоровления.

– Что вы? Это так мило с вашей стороны, но знаете… Она… Она… У нее такой сильный кашель и так горло болит, что она не сможет с вами разговаривать.

– Должно быть, она очень сильно болеет, – сокрушался начальник. – Так сильно, что даже муж ее звонил и спрашивал, где она. Вы, кстати, не знаете, где она болеет? Я имею в виду географически.

Вики, почувствовав, что краснеет, опустила глаза. Она очень хотела помочь подруге, но врать никогда не умела: ни для себя, ни для других.

– Нет, я ее не видела. Она сегодня утром мне звонила, – попыталась она сказать как можно увереннее, но голос предательски дрожал.

– Понимаю. Передайте ей, пожалуйста, чтобы она, как будет здорова, зашла ко мне. Хорошо? – получив кивок Вики, он заглянул в ее компьютер и поцокал языком. – Ая-яй-яй. Чем вы на работе занимаетесь?

Вики подняла голову и увидела на мониторе страницу браузера, отображающую ее анкету. Она тут же свернула окно, покраснев еще больше. Только сейчас она почувствовала, что по-настоящему согрелась: кровь бегала по ее венам с бешеной скоростью.

– Вы все еще надеетесь, – ухмыльнулся он. – По-моему, в вашем случае, это пустая трата времени. Займитесь лучше работой, – посоветовал он и удалился.

Вики было стыдно, а еще больше обидно. Он – коротышка с маслеными маленькими глазками, лысиной на затылке, круглым, как барабан животом и противным голосом, как он может ей говорить такое.

– На себя посмотри, – пробурчала Вики.

С тех пор, как Маша занялась ее судьбой, стало только хуже: надежда, не имеющая под собой никаких оснований, кренилась, шла под откос и того и гляди должна быть упасть. Раньше было проще: я – уродина, никому не нужна, ни от кого не завишу, ничего никому не должна. Теперь же было иначе: я – уродина, возможно, кому-то нужна, завишу от мнения других, должна стараться быть красивой и привлекательной. Вики почувствовала, что ее сейчас стошнит. Выпив глоток сладкого чая, она посмотрела на Максима. Он улыбнулся, она в ответ ему тоже улыбнулась. Но испугавшись, что он может неправильно понять ее, быстро повернула голову к монитору. Ее улыбка означала только благодарность за горячий чай. Так благодарят брата или сестру, но не того, кого любят. Вики знала об этом, но не могла понять, знает ли об этом Максим.

Начались звонки, работа закипела: «Здравствуйте…», «До свидания». В промежутках выяснение проблем, попытка решить их. Если не удается, то сразу перевод на другой отдел. Одна схема, где нет возможности ступить вправо или влево. Все заранее понятно. Вики нравилось это. Стабильность, о которой она так мечтала, наконец, пришла. Но вместе появилось и чувство, будто она деградирует. Поначалу оно немного пугало: Вики старалась больше гулять, что-то смотреть. Потом сил становилось все меньше, желание пропадало, а удовлетворение и вовсе исчезло. Все стало серым. В солнечные дни она старалась идти по теневой стороне, а не морщиться от лучиков, которые заглядывали в ее глаза сквозь толстые очки. Если все серо, то все понятно, а цвета сбивают с толку, заставляют задумываться: подходят они друг другу или нет.

– Пойдешь на обед? – спросил ее Максим.

– Да, – согласилась Вики.

Они поднялись и направились в столовую. Он шел впереди, и Вики могла рассмотреть его: сквозь рубашку проглядывали кости, они торчали так, будто их вынули, а поставить на место забыли. В его темных волосах виднелась перхоть, а руки висели, как два поленца, не понятно за что держащиеся. Спина сутулая, уменьшала и без того, невысокую фигуру, ноги слегка кривоваты. Ступни встают на пол не елочкой, как часто ходят мужчины, а косолапят. Он, может быть, и был бы похож на медвежонка, но только после зимней спячки: взъерошенный и худой. Голос ему был дан мягкий, чтобы смягчить всю угловатость его фигуры.

– А Маша почему не пришла сегодня? – спросил он.

Вики не обиделась на то, что он говорит о Маше, посчитав это неопытностью молодого человека.

– Она заболела. Позвонила сегодня мне и сказала, что не придет.

– Ясно. Жалко. Очень надеюсь, что она завтра придет. Она такая интересная.

– Да, – согласилась Вики, почувствовав легкую обиду.

– Она мне очень нравится, – признался Максим, когда они сели за столик. – Ничего, что я так откровенно? – вдруг испугался он своих слов.

– Ничего, – тихо ответила Вики, желая провалиться сквозь землю и не слышать этого.