Александр Касьян - По первому сроку

Вот так вот и дошел до дома. Андрей даже не замечал, как встречались люди, здоровались, спрашивали о чем-то. Сегодня Инга была дома, взяла отгул. Андрей посмотрел на обувь, стоявшую на крыльце, сына дома еще не было. Андрей решил воспользоваться его отсутствием и расставить все точки над «й».

Инга смотрела какой-то очередной сериал, удобно устроившись в кресле, подобрав под себя ноги, смотрела за приключениями очередного «Хулио» из Бразилии, маленькими глотками допивая горячий кофе. Андрей, не раздеваясь, прошел в столовую, достал из буфета бутылку коньяка и рюмку, молча налил и выпил залпом.

– Что-то случилось? – Услышал он вопрос Инги.

Оглянулся – она сидела в кресле, не меняя позы, и наблюдала за ним.

– Послушай, не кажется ли тебе, милая, что нам надо поговорить? Тем более, я уже все знаю, так что, давай, пока Роман не пришел, выясним все.

Она встала, молча подошла к столу, взяв еще одну рюмку, налила себе немного и тоже выпила залпом, после чего схватилась ладонью за рот. Андрей всегда говорил, что пить ей надо только молоко, наверное, и то через соску.

– Знаешь, я сама хотела тебе все рассказать, – сказала она, – но давай для начала дай мне слово, что ты никому ничего не сделаешь, потому что в этом никто не виноват, одна лишь я. Или ты даешь, слово или ни о чем мы говорить не будем.

Инга знала, чего ей нужно добиться, слишком хорошо. Она узнала Андрея за эти тринадцать лет и знала, что он всегда держал свое слово, единожды пообещав кому-то что-либо, слово свое держал, наверное, и уважали его люди за это, да еще за спокойствие и рассудительность.

– Ну что ж, – сказал Андрей, – раз ты говоришь, что сама виновата, тогда так тому и быть, но скажи почему? Зачем? Чего тебе не хватало? Что тебе надо то вообще?

Андрей взял бутылку и пошел в зал, сел в кресло и приложился к горлышку, крепкая жидкость наполнила рот, но в горло не пошло, от нахлынувшей обиды и боли всю шею Андрея обхватили спазмы, и на глаза навернулись слезы.

– Так чего тебе не хватает, скажи, что плохо у нас?

– Я не знаю, – ответила Инга, – я вообще ничего не знаю, но мне хорошо с ним.

– А как же твои ежедневные клятвы в любви? – Воскликнул Андрей, – как с ними -то быть? И что, ради того, чтоб было хорошо, ты решила разбить семью и оставить ребенка без отца? Или может ты думаешь, что этот ублюдок бросит свою семью ради тебя? А может ты думаешь, что кто-то сможет заменить ребенку настоящего отца? – Андрей стал срываться на крик, душу его переполняло чувство боли, обиды и страшного разочарования.

– Не говори о нем так, он не ублюдок, я сама во всем виновата, – сказала Инга.

– Да, конечно же, давай, защищай своего любовника, – снова закричал Андрей, – а кто он по-твоему? Что ему свободных баб мало или не хватает остроты ощущений, и, вообще, у мужиков, у настоящих мужиков, есть две заповеди: первое – это замужняя женщина – грех, нельзя лезть в чужую семью и разбивать чужую жизнь ради того, чтобы трахнуть кого-то; и второе – жена друга – не женщина. Настоящие мужики придерживаются этих правил, а кто не придерживается, тот ублюдок и мразь, и Квазимодо твой в том числе мразь, а ты просто шлюха.

Инга ничего не говорила, просто сидела, опустив голову. Андрей встал, еще раз отхлебнул из горлышка и сказал, глядя ей прямо в глаза:

– Что же ты натворила, зачем? – И пошел снимать пальто.

– Скажи, ты сможешь когда-нибудь простить меня? – Спросила Инга.

Андрей, стоя в дверях, оглянулся и уже спокойно, почти шепотом, ответил:

– Бог тебе судья, а сейчас хватит об этом, вон Ромашка идет домой, пусть ребенок ничего не знает.

По приходу сына из школы, Андрей с Ингой больше не разговаривали. Сославшись на какие-то дела, Андрей быстро оделся и ушел.

Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, он решил уйти куда-нибудь в укромное место. Лишь одно желание было у него сейчас – побыть одному. Поэтому он направился к реке, хотелось быть дальше от людей, а в это время берег был пустынным. Найдя удобное и укромное место, Андрей сел и стал думать, что же ему теперь делать и как жить, да и жить ли вообще. «Как в Гамлете» – подумал Андрей и сам ухмыльнулся своей мысли – «Наверное, Шекспира в свое время тоже так кинули».

Так просидел он часа два, не отрываясь глядя на воду, лишь куря одну за одной, он все думал и думал, но мысли роились в голове и ничего на ум не приходило. Лишь одна мысль стучала в висках: «Как она могла, зачем?!»

На улице стало смеркаться, в это время темнело уже рано. И Андрей подумал, что пора идти домой, но тут же резкая мысль резанула в мозгу: «А где твой дом, и кому ты теперь нужен?»