Лариса Хващевская: Последнее хокку

– А ты с ним не связывайся. И вообще лучше эти бумажки выкини. Может, они ядовитые.

– Чего?

– Да. Я фильм смотрела, как платье одному королю ядом пропитали, и он умер в страшных мучениях.

– Не королю, а его любовнице.

– Все равно.

– Угу. Не вижу разницы.

Шампанское все-таки закончилось, и Гела засобиралась домой. Она вытащила Майко на площадку для демонстрации своей заколдованной двери. На вид она была совершенно обыкновенной. Майко подозрительно взглянула на раскрасневшуюся Гелу и подумала о том, что эта бутылка шампанского могла быть не первой за сегодня, но ничего не сказала.

– Ты если что – кричи, – предложила свою помощь Гела.

– Если что?

– Ну, откуда я знаю. Может, у нас какая-нибудь нечистая сила завелась.

– Она тебя побоится, – вполне серьезно заметила Майко.

Ямомотя, стоявший на пороге, тревожно нюхал воздух, и Майко шагнула в свою квартиру.

Ей не терпелось взглянуть на тетрадь. Но она все-таки вымыла посуду, предвкушая. И расположилась, наконец, на своем низком диванчике. Однокомнатная квартира была любовно обустроена в японском духе. Минимум мебели, низкий столик, подушки вместо стульев, стилизованные двери-купе, ниша в стене, в которой стояла ваза с цветами и висела картина с изображением цветущей сакуры, этакий маленький островок Японии. Даже на потолке сопротивляющиеся рабочие все-таки сделали деревянные перекладины. И только высокий книжный шкаф выбивался из общего вида. Но Майко любила читать. И любила живые книги.

То, что писал Сатоси Танака, было действительно красиво. Может, чуточку не похоже на то, что ей приходилось читать раньше. Майко в очередной раз изумилась тому, насколько необычен мир японской поэзии. Она не заметила, как наступила глубокая ночь. На ее исходе на бумагу легли, наконец, первые строки.

Еще недавно мирные, тревожатся воды океана, вздымаются гигантские волны, как будто стараясь накрыть всю землю. И холодно, и страшно. Но невозможно оторвать взгляд от этого величия:

Сон ей приснился странный. Она видела себя в абсолютно белом помещении со стенами без окон. Чтобы найти дверь (далась-таки ей эта дверь!), нужно было знать некий код. Его-то и не могла найти Майко во сне. И с неприятным ощущением, что весь мир вместился в эту белую комнату, Майко проснулась.

В дверь не просто звонили, а еще и барабанили. Не попадая в тапочки, Майко бросилась в коридор. Споткнувшись о роликовые коньки, она бы упала, если бы не задержалась за вешалку. Ямомотя истошно заорал.

– Майка! Скорее, – Гела, это, конечно, была она, оттолкнула ее и, тоже споткнувшись о ролики, рванула на кухню.

– Ты с ума сошла! – крикнула Майко. Ямомотя был того же мнения, зашипев, он бросился в комнату и занял оборону на шкафу. На кухне грохотала Гела.

– Вот. Иди сюда! Вилки!

Майко повиновалась, но поняла, что в этот раз она действительно разозлилась.

– Двери, вилки! Ты сумасшедшая что ли! Я понимаю, что в твоем лексиконе нет слова со… ве

Майко замерла на полуслове. В открытом Гелой ящике для столовых приборов было что-то странное. Гела молчала, тяжело дыша. Майко еще раз посмотрела в ящик.

– Что? – опасливо спросила она.

– Вилки. Пропали вилки.

– Вилки нашлись, а осадок остался, – попыталась шутить Майко, но вдруг похолодела. В ящике действительно было все, кроме вилок. Лежали ложки, половник, ножи, палочки для суши, спички, даже неизвестно как попавший туда мячик Ямомоти. А вилок не было. И очень Майко захотелось, чтобы они были. Как в известном фильме про мужчин:

«Представь, тебе запретили есть вилками. Сказали: „Никогда не будешь есть вилками“. Казалось бы, хрен с ним. Можно же и ложкой. И сразу захотелось именно вилкой!» Майко даже зажмурилась, потом открыла глаза. Ничего не изменилось.

– Встаю утром. Жарю яичницу, – убитым голосом сообщила Гела. – Лезу в ящик, а там пусто.

– Ты понимаешь, что этого не может быть?

– Но их нет.

Не попадая в кнопки, Гела набрала номер. «Телефон взяла, – машинально отметила Майко. – Значит, уже начинает ориентироваться в ситуации!»

– Леша? Это я. Не. С дверью все нормально. Ты это… Посмотри в кухонный ящик. Мне вилки нужны.

Какое-то время Майко наблюдала за окаменением Гелиного лица.

– Все. У него тоже нет.

– Ты куда? – спросила Майко.

– В супермаркет за вилками.

Это было разумно. Обсуждать случившееся было просто невозможно. «Эсминец мы остановить не можем. А пуговицу найти можем», – бормотала Майко, делая себе бутерброд и кофе. Она села за стол, машинально включила телевизор и, не чувствуя вкуса, стала завтракать. Скоро мелькающие на экране кадры и голос диктора перестали быть просто фоном и заставили Майко смотреть осознанно, она прибавила звук: