Иван Розанов - Венера – низкая звезда

Михаил Романович накарябал на бумажке свой телефонный номер и протянул девушке. Бумажка оказалась полусмятой в смуглом кулачке.

– Марина Петровна, покуда будете рейс ждать – звоните мне по любому вопросу. Решим, поможем.

– Спасибо вам большое. В самом деле спасибо! А теперь я могу идти?

– Можете, Марина Петровна и всего вам доброго.

– Спасибо, – сказала Марина и приподнялась с грацией в движениях, скрывая за кокетливостью всё нарастающее в ней напряжение. Она направилась уж было к выходу, но Михаил Романович окликнул её.

– Вот, Марина Петровна, кое-что для вас, – с этими словами майор выкатил откуда-то из-под своего стола клетчатую сумку на колёсах.

– А это ваш багаж, Марина Петровна. Будьте счастливы! У нас в аэропорту, кстати говоря, замечательное кафе, советую там переждать – потрясающий выбор средиземноморских блюд! Всего вам доброго…

Финт с багажом напугал девушку окончательно. К чему был весь этот цирк? В смешанных эмоциях вернулась Марина Петровна в холл аэропорта, так и не понимая, к чему была эта беседа; не понимая, зачем же по существу, помимо возвращения багажа, вызывал её к себе Михаил Романович. Не могла она, испуганная девушка, сопоставить в своей голове доступные ей и даже весьма очевидные факты, говорящие о том, что майор Сапин – отец её бывшего друга и бывшего любовника Ивана, русского патриота. Не помнила Мариша всего того, что говорил ей Иван о своём отце. Хорошо хоть, что помнила Марина о том, что сталось с Иваном после его ареста, уже в месте не столь отдалённом – помнила всё равно, как бы не пыталась она это забыть…

Запорошило, запорошило без прогляди территорию аэропорта. Погода стояло явно нелётная. Запорошило соседнюю братскую страну страшной порошей гражданской войны. Эх, кабы не хватило бы им порошка-пороха – счастливее бы людям стало! Но порох ещё был. Времена были явно отчаянные…

Марина из окна холла поглядела на взлётную полосу и рулёжные дорожки аэропорта. Странный, по её мнению, самолёт, который она приметила ещё сходя с трапа, стоял на своём месте. Марина не знала, что это был бомбардировщик «Медведь», который остался зачем-то в гражданском аэропорту, очевидно, надеясь надёжно перезимовать одну-две ночи. Самолёт тот был хоть и тяжеловесным на вид из-за своих восьми винтов и крыльев большого размаха, а так же шипов и выростов антенн и датчиков по всему своему телу, но всё равно оставался сквозь свою грубую силу непостижимым образом изящен. От назначения быть бомбовозом осталось одно лишь названье. Отряд этих самолётов неустанно летал вдоль границы, по самому разделу спокойного и беспокойного миров, не зарядившись бомбами, лишь облучая территорию соседней страны всепроникающими лучами, невидимыми человеческим глазом. Такова была война нового времени – прошло безвозвратно время честных боёв, с глазу на глаз и с правилами. Войны нового времени велись многомерно, многопланово, и, в основном, столкновения шли невидимыми фронтами. Самая сложная борьба велась в людских умах, особливо в умах молодёжи. В странные игры была вовлечена из принципа не согласная с властью молодёжь. В запале своего протеста не понимали молодые люди, кто и для каких целей использует их…

Марина, хоть и была оппозиционеркой, то есть человеком априори неравнодушным к политическим событиям, в случившуюся с соседней республикой гражданскую войну отказывалась верить. Это не было тем неверием от страха, что присуще было её родителям. Нет. Марина не верила, так как просто не хотела принимать близко к сердцу и пропускать через себя информацию, передаваемую в новостях.

Ужасы и страхи войны оказались погребены под спудом безразличья. Это было, вообще говоря, очень характерно для молодого поколенья.

Молодёжь, из принципа несогласная с официальной государственной политикой, следила за событиями в бывшей братской соседней республике и активно обсуждала их в уютных интернетах лишь пока не началось ожесточённое кровопролитье. А уж как оно началось, несогласная молодёжь словно воды в рот набрала – но непонятна была причина их молчанья: толи страх обуял и заставил рты замкнуться, толи таково было указанье свыше. Изредка, и теперь лишь вполголоса, выступали либеральные по настрою, не занятые каким-либо конкретным делом, молодые люди в интернетах. И ещё в своих излюбленных кафешках беседовали, последовательно занимая антинародную позицию, забывая по скупости оставить официантам на чай.