Алексей Шаповалов - …и кошки

И вот самый последний из них, весь израненный, добрался до утёса. И глазами, залитыми кровью, он увидел рассвет. И он понял… Нет! Скорее почувствовал, как его друзья оживают. Он умер счастливым.

Я опоздал и не встретил её. Пришлось идти домой одному. Автобуса нет – придётся идти пешком. Идёт снег.

Мороз холодит мои щёки.

Кусок печали застрял в моём горле.

Я вижу, как тихо падает снег.

Я вижу, как снег меняет погоду.

Я иду домой. Иду быстро. Шаг за полсекунды.

Каждую секунду на земле умирает два человека. Шаг – смерть. Шаг – смерть. Шаг – автомобильная катастрофа. Шаг – электрический стул. Шаг – удар ножом в спину. Шаг – ребёнок родился мёртвым. Шаг – умерла его мать. Шаг – человек подавился костью. Шаг – дрогнула рука хирурга. Раз, два, три – расстрел. Раз, два, три – «подснежники». Минута – цунами. Две минуты – разгон демонстрантов. Пять минут – война.

Шаг – гроб. Шаг – опущен в яму. Шаг – заброшен землёй. Шаг – положены цветы. Шаг – молитва. Шаг – поминки. Шаг – человек забыт.

Я пришёл домой.

Молодой человек остановился возле витрины. Вот уже год, как он ходит на работу мимо этой витрины. И каждый день он видит в окне группу манекенов. Но он не замечает, что как только он проходит мимо этих манекенов, у одного из них, изображающего девушку, загораются глаза. Молодой человек шёл дальше, а девушка манекен долго ещё смотрела в ту сторону, куда он ушёл. Её несуществующее сердце вдруг забилось и она ожила. Она неуверенно сделала шаг. Ещё один. И упёрлась руками в стекло. Её показалось, что если она не выберется из витрины прямо сейчас, то снова станет манекеном. Она в ужасе и отчаянии взмахнула руками и сильно ударила ими по стеклу. Стекло лопнуло. Она, не удержавшись на ногах, упала прямо на выступающий осколок стекла. Кровь потекла из глубокой раны, и вскоре всё её тело обмякло и в глазах погас последний огонёк.

Я открыл глаза и увидел, как на моей груди лежит маленькая кошечка. Она, прищурившись, смотрела на меня. И вдруг она вскочила на лапы и с громким мявом распахнула свою пасть. Оттуда тотчас же выскочила маленькая змейка и впилась мне в лоб. Я почувствовал адскую боль. Безумный ужас криком вырвался из моей груди. А змея всё больше и больше вгрызалась в меня, и казалось, что этому кошмару не будет конца.

Весь в холодном поту я проснулся. Я открыл глаза и увидел, как на моей груди лежит маленькая кошечка. Она, прищурившись, смотрела на меня.

Тишина. Я и моя кошка лежим и боимся пошевелиться. И мы ждём. Вот в тишине пустой квартиры прошаркал невидимый старик. Вот включился сам собой холодильник. Слышится хохот, удары и звон разбитого стекла. Я лишь глубже зарываюсь в одеяло и закрываю глаза. Кошка встаёт, подходит к двери и толкает её лапой. Дверь, распахнувшись настежь, открыла длинный туннель. Я открыл глаза, увидел свет в конце туннеля – слабый огонёк. Кошка шагнула внутрь, и у меня не хватило страха отпустить её одну.

В одном их боковых проёмов мы увидели станцию метро. На неё привозили людей, и люди шли к эскалатору, к выходу. Толпы народа шли не останавливаясь. Но за стеклянными дверьми выхода не было. Там пропасть и на дне этой пропасти огромные мельничные жернова перемалывают людские кости. Те, кто подошёл к краю пропасти, пытаются что-то сказать, что-то крикнуть. Но их толкают, и они падают вниз, к смерти. Лишь небольшая группка людей никуда не идёт. Они ждут обратного поезда, и мы верим, что они его дождутся.

Мы вошли в небольшую каморку и увидели на столе сияющую золотую розу. Её свет открывал нам нищету этой комнаты. Нищий хозяин каморки, лёжа на полу, еле шевелил высохшими губами и тянулся к чаше на столе. Я взял эту чашу и поднёс её к его губам. Он жадно отпил несколько глотков воды. Улыбнулся. Сказал: «Спасибо». И умер.

Теперь мы – я и моя кошка – были хранителями золотой розы.

Мы стояли в прекрасном зале. В конце зала на золотом троне сидела королева. Она встала с трона и протянула ко мне руку. Я подошёл к ней и хотел отдать ей розу.

Кошка подпрыгнула, царапнула меня, и я отдёрнул руку. Ко мне тянулась когтистая лапа чёрной старухи. От старухи тянуло гнилью и мертвечиной.

Зубастая рыбья пасть зала захлопнулась за нашими спинами, когда мы пулей вылетели из этого мёртвого роскошества.

Мы шли сквозь туннель. В одном из тёмных углов роза осветила какую-то замарашку. Я подарил ей свою розу.

И девушка преобразилась. Я никогда в жизни не видел девушки более прекрасной. Но кошка мяукала. Кошка звала меня дальше. Сердце сжалось от боли, но надо было идти.