Лева Воробейчик - Клуб достопочтенных шлюх

С одной стороны был Список. Знаете, у некоторых был Альцгеймер, у кого – то рак, у кого – то веснушки или чересчур маленький повод для мужской гордости, от отца к сыну, от сына к сыну сына… и так далее. А у нее был Список, дарующий ей смысл жизни, наполняющий ее тревогами, заботами интересами на целую жизнь вперед. Она даже могла бы быть философом, верите? Если бы только у нее хватило ума систематизировать все накопленные знания о себе и вылить их потоком на прозябающую человечью суть; увы и ах, она им так и не стала. С каждым новым мужчиной (пусть даже и далеким до смыслового фантома позиции Списка) она приближалась к заветному числу, тому, что ей предстояло еще узнать – а подойдя к нему вплотную, она бы наверняка остановилась, достигнув тайн самого бытия. Таков был Список. Жестоким, вгоняющим в рамки и наивным для человека, что захотел бы познать душу шлюхи. А был ли он необходим? Был ли так важен? Скажу так: Аннета была диким зверем, тогда как Список был ее добрым хозяином.

Но Клуб выглядел иначе. Неизвестно почему, неизвестно зачем. Черт, да она даже не знала, существовал ли он на самом деле! Но тем интереснее становилось день ото дня. Тем интереснее было засыпать под композицию фантастичных снов. Искать его, оправдываясь, что затеяла все это несерьезно. И даже не замечать, как с каждой новой минутой эта тайна все больше ее завлекала; видишь ли ты, как становишься одержимой, Сьюзан Доус? Что, что ты там себе напридумывала? Можешь ли ты ответить хотя бы сама себе?

А она отчего – то могла. Ей там были бы рады, отчего – то решила она. Ей, несовершенной и безумно красивой, ей, с пышной грудью и узкими бедрами и слегка резким разрезом глаз. Ей и ее пылкости, граничащей со страстью – с тем, что и сводило всех вокруг с ума. Ей были бы рады даже вместе с враждебным идеям Клуба Списком, ставшим неким ориентиром в неизведанном ею прежде мире порока и греха.

– Дададада! – на одном выдохе приглушенно шептал Ахмед. – Тепе хор… Хорршо со мной?

– Да, безумно! – с закрытыми глазами смеялась про него Сьюзи. Однако мальчик был и правда довольно неплох.

– Хорршо! – почти прокричал он, вгоняя глубже свою арабскую гордость, заставляя ее оазис переполнить ее же пустыню. – Хорршо! Да! Да! Хорршо! О, Нетта! Да!

Она не искала его нарочно; мир подчинялся закону, придуманным Списком Аннеты Боунс. Если бы она закончила факультет английской филологии (если бы она вообще хоть – что – нибудь бы закончила), то написала бы трактат, положение или бы эссе прямо поверх бежевых обоев, обязательно снабдив бы напутствием в виде свода законов Списка. Она не понимала, как это происходит – но судьба, или проклятие Списка вели ее по жизни, толкая в объятия незнакомых ей пока еще людей. Каждый появлялся внезапно – подсаживался в кафе, останавливался на машине, спрашивал как пройти в какое – нибудь место. Сьюзи верила в это – в то, что сам Список подыскивает ей людей; а делая им больно, она выполняет какую – то важную миссию, неподвластную для понимания простушки вроде нее. Казалось, что она – рабыня своего Списка, того, что не противоречил ее же желаниям. Все было подвластно ему – пусть он и существовал только в ее голове: Список говорил ей, как и что делать, как вести себя, как симулировать и имитировать, как лгать и говорить правду; вел, словно собака – поводырь бедную девушку по беспросветной для нее жизни. Список был целой жизнью. Не давал ей умереть от голода и скуки – однако, перемены не заставили себя ждать: просто в Списке не было ни отсылки, ни аллюзии, ни даже простого упоминания о Клубе достопочтенных шлюх.

Ахмед сопел, а она никак не могла взять в толк – хочет она о нем думать или нет. Ее чутье говорило ей, что эта тайна стоит своей разгадки, тогда как рассудок твердил обратное. Она опросила проституток; разумеется, не успокоилась. Вечером того дня, когда она ушла от Ника, ей в голову пришла мысль простая, но тем не менее важная – этот Клуб, чем бы он ни был, не менее важен, чем ее собственный Список. Вот и все.

Она дивилась своей собственной противоречивостью. Она могла день о нем не думать, но ночами… мысль о Клубе заволакивала ее рассудок, витала, подобно облаку, в темной пещере ее разума твердя и твердя без перебоя: найди меня! Иногда она чуть ли не верила, что это просто наивные глупости, а иногда она чуть ли не выла от собственного бессилия: ночами этот Клуб становился навязчивой манией, пожирая ее, безумный демон из фантастических сновидений, на практике выглядевший как дом викторианской эпохи – почему – то именно так, а не иначе. И даже в те ночи, когда она чуть ли не приходила к пониманию самого явления Клуба (о котором, к слову, совсем ничего не знала) – она растворялась в своем неведении, пожираемая собственными мыслями и сомнениями. Клуб или Список? Вот что было объектом ее сомнений. Но не потому, что Клуб был схожим со Списком; нет, не поэтому. Просто Клуб…