Алексей Янкин - Свобода не воля. Часть 2. Медвежий праздник

– Это что-то вроде ваших зомби. – пояснил Никита, выказав знакомство с современным городским киношным фольклором.

– Ух ты! Встретить бы! – восхитился Миша. Маргарита почувствовала, как волосы на голове у нее непроизвольно задвигались. Неприятное ощущение.

Еще через два дня экспедиция оказалась у подножия ближайшей громады. Слева, от неё, пояснил Унтары, начинается ущелье, разрезающее седловину между этой и соседней горами, по которому они выйдут в долину по ту сторону хребта. Там придется одолеть перевал через второй хребет. А там еще и еще. Всего предстояло осилить семь хребтов. При этих словах на его соплеменников было жалко смотреть. Для них путешествие в горах равносильно прогулке по загробному миру. Тем ценнее, думала Маргарита, то, насколько охотно эти люди идут с ними, помогают им, двум совершенно чужим для них ручу.

Гора, подпираемая с боков грозными своими соседками, нависала над путниками. Туземцы опасливо вжимали головы в плечи. Привыкшие же к горам неизмеримо большим этих, не имевших даже снеговых шапок, Маргарита и Михаил, смотрели на них скорее с любопытством, нежели с почтением. Вряд ли высота самых больших из них более километра. Но само по себе нагромождение мрачных, густо покрытых лесами, с множеством обрывов и скальных утесов, громадин, впечатляло. В чем-то они производили даже более величественное впечатление, чем заоблачные ярко-белые вершины Альп или Кавказа, где им не раз приходилось бывать. Там был простор, здесь торжественная настораживающая загадочность.

– Эх, сюда бы на лыжах зимой. Смотри, Ритка, склон какой! – указывал пальцем восхищенный мальчик.

– Да! Красиво.

Проводники недоуменно косились на них. И чего эти ручу увидели красивого в таком ужасном, пугающем месте?

К вечеру Унтары нашел сооруженный им некогда, в период бродяжничества, приют, который он и называл «мокол», земляная изба. Она оказалась простой трехстенной полуземлянкой, отрытой на пологом склоне небольшого холмика, ближе к его верхушке, выходящая одним своим открытым краем на его южную сторону, с накатом из бревен, прикрытых поверху дёрном. Внутри имелись несколько вырубленных прямо в земле уступов, наслав на которые травы и веток путники получили весьма сносные спальные места. Костер развели на образовавшейся при рытье землянки у самого её входа площадке, плотно поросшей травой и имевшей полустертые временем следы давних кострищ. Уже в темноте Унтары пояснял, что сложности будут с преодолением первых четырех хребтов. А остальные они пересекут по ущелью, держась берега пробившей его реки. Дальше по ней же спустятся на плоту. Река, конечно, бурная, но всяк лучше, чем пешком ноги сбивать. Сам то он через эти перевалы не ходил, но путь ему описывал один бывалых охотник ручу.

Постепенно путники, несмотря на тревожные предчувствия, одолевавшие каждого, один за другим засыпают, сморенные усталостью.

Утром Унтары поднял всех спозаранку. На улице, перед входом, уже потрескивает костер. В котелке варится уха из изломанной в крошку сушеной рыбы. Рядом на углях попыхивает закопченный то ли медный, то ли латунный, луженый изнутри чайник, дожидающийся своей очереди. Вместо давно утерянной крышечки у него выструганный из деревяшки, обгоревший по краям кружок со вставленной сверху проволочкой. Едят прямо из общего котелка, зачерпывая каждый своей ложкой. Затем долго пьют чай. По мере того, как люди отогреваются, настроение улучшается, но, непроизвольно, то один, то другой бросает неприязненный взгляд на межгорье, куда вскоре предстоит идти. Не торопясь каждый принимается за починку своей амуниции и отладку поклажи. Хотя с собой вещей минимум, но работа движется неспешно и занимает больше двух часов. Маргариту это нервирует.

– Почему они так медленно все делают? – раздраженно шепчет она Никите, когда рядом никого не оказывается, – Они что, специально тянут время?

– Нет. – охотник улыбается, – Понимаешь, у этих людей… да не только у них… у всех таежников, но у них особенно, ощущение времени другое. Не как в городе. Для них главное – дело сделать хорошо, основательно, а не сделать его как можно быстрее. А время… так, как они считают, куды торопиться то? Ну приду я куда-то не завтра, а сегодня – и что? Что-либо изменится в моей жизни? Вся дичь разбежится? Деревья засохнут? Речка течь перестанет?

– Но неужели они не хотят побыстрее вернуться домой, к семьям?

Никита, отложив в сторону небольшой вещмешок девушки, который чинил в тот момент, пожал плечами. Обтирая друг о дружку ладони, посмотрел вдаль в задумчивости: