Рашида Стикеева - Путешествие в обратно

– Пропьём сегодня Таньку! Как пить дать пропьём! – и, прищурив правый глаз, начал оглядываться.

Из окна выглянула Танькина голова: ойкнув, исчезла, вновь появилась и вновь исчезла.

Сваты медленно продвигались в сторону подъезда, переговариваясь и смеясь.

По мере их продвижения подтягивалась и зрительная часть, только у подъезда, кроме папаши, пока никто не наблюдался.

Первым не выдержал дядь Митя:

– Том, а Том… Тамара! – зычно и раскатисто позвал он жену, подтягиваясь всем корпусом к окну. – Люди ждут!

В дверях подъезда послышался шум, возня, и на одну-единственную ступеньку вывалились разноцветные взволнованные женщины во главе с Танькиной матерью – Тамарой.

– Милости просим, гости дорогие! – растерянно зачастила она с порога, разве что не кланяясь. – Милости просим!

Весёлая цыганистая тётка двинулась ей навстречу, распахнув платок, придерживая его за широкие концы раскинутыми руками.

– Мы тут мимо проходили, – громко певуче выводила хорошо поставленным голосом сваха. – Дай, думаем, заглянем в это окошко, – сделав паузу, сверкнула глазами, огляделась и повела дальше своё представление: – Да как у вас красный товар, а у нас молодой купец…

Молодая Ритина мама вышла из кухни с чашкой в руках.

– Какой такой ужас, Рита? Иди, умойся, руки хотя бы помой…

– Да вы что, ничего не знаете?

– А что случилось? – тут и серьёзный Риткин папа снизошёл до беседы.

Вышел с газетой в руках. Встал в проёме двери: молодой, высокий, красивый…

– Ленкину Таньку сва-та-ют, вот что!

Ритка и Ленка – подружки не разлей вода. Они вместе ходили в школу в третий класс, теперь уже в четвёртый пойдут. Вместе играли в вышибалы, вместе лазали на чердак, куда им строго-настрого запрещено было свой нос девчачий любопытный совать. Вместе подглядывали за Танькиными женихами, вели им строгий учёт. Везде и всюду вместе, подружки ближе не бывает.

У Лены в семье трое: старшая Татьяна, брат Сергей и она, Лена, любимица дядь Митина. Но отца Ленка стеснялась из-за частых выпивок и непотребного поведения. Матери побаивалась, с сестрой и братом большая разница в возрасте не роднила, а в Ритиной семье было легко и весело.

Родители Риты были молоды и легко относились к жизни. Никогда не кричали, не пили водку и не пели песен по субботам, не ссорились с соседками.

Ритина мать носила длинный шёлковый халат, ходила по квартире не спеша, придерживая край халата рукой, что для Ленки было удивительно.

Её же матушка по субботам и воскресеньям носилась из кухни в ванную безостановочно, одновременно стирая и стряпая. При этом ругая на чём свет стоит мужа – горе-пьяницу и слегка, для профилактики, поругивая взрослую дочь за воскресную лень и щёлкая Ленку по затылку, если та попадалась под ногу или под руку. Жизнь в Ленкиной семье была громкой, шумной и небезопасной, норовя на любой ноте скатиться в скандал.

Жизнь в Ритиной семье текла ровно, весело и непринуждённо. Лене нравилось и там, и там. Она как будто наблюдала два разных кино, выбирая свой вариант для будущей жизни.

Сандалии не скидывались, пришлось расстёгивать, прыгая по очереди то на одной ноге, то на другой.

– Да вы что, ничего не знаете?! Таню замуж выдают, – Рита захлёбывалась водой и впечатлениями. – Сейчас приедут сваты, и всё, пропала наша девушка, – слова были явно подхваченные во дворе.

– Почему пропала, если замуж?! – молодая Ритина мама улыбалась, улыбался и молодой Ритин папа. – Любит ведь Таня ваша! Так почему ж пропала?! – мать ласково сложила тонкие руки на плечи мужа, и глаза её засветились счастьем. Про великую любовь своих родителей Рита знала всё.

Они познакомились после первого курса института, а поженились после летнего сезона стройотряда того же года. В следующие каникулы Ритин папа поехал один строить Байкало-Амурскую магистраль, а заодно и заработать на кооперативную квартиру для своих к тому времени двух девочек. Он ещё не раз уезжал на заработки, и наконец семья приобрела заветную двушку в новом микрорайоне. Маленькая дочь за это время подросла, и молодая жена успешно закончила институт. Он очень любил своих девчонок.

Спустя годы в Ритиной взрослой голове так и не сложилось оправдательного заключения для ранней смерти матери. В тридцать восемь лет, проходя банальное обследование в поликлинике, она случайно в рентген-кабинете, за перегородкой, где переодевалась после сеанса, услышала коротко брошенное врачом: «Гниёт… Сколько протянет, никто не знает». Придя домой, молодая женщина прилегла на супружескую кровать и больше не встала.