Полина Олехнович - Тест на безопасность

– Дайка я осмотрю твою руку, Санчес, – предложил после обеда доктор развалившемуся на земле оператору. – Так, что у нас… незначительная гиперемия и отечность.

– Черт, док, почему нельзя выражаться по – человечески! Что еще за гиперемия? – на лице смуглого красавчика отразился испуг.

– У тебя просто царапина. Кстати, почему до сих пор не заклеил перчатку?

– Как-то было не до этого. Сплошные приключения на наши задницы… К тому же, говорят в клее столько канцерогенов…

– Эй, Санчес! – крикнул начальник экспедиции, после еды он прибывал в благодушном настроении. – Сделай-ка пару снимков реки – пригодится для отчета.

– Вот дерьмо! Отдохнуть не дадут, – проворчал латиноамериканец.

– Что ты там бормочешь?

– Я говорю, что уже иду, босс!

Санчес взял камеру и нехотя поплелся к реке. За ним последовали Зорина и Матвеева.

Вдоль кромки воды тянулась длинная белесая трава. Толщина каждой травинки не превышала двух миллиметров.

– Похоже на волосы прекрасной Рапунцель из сказки, – восторженно произнесла Яна.

Пока девушки любовались пейзажем, оператор подошел к самому краю берега, схватился рукой за нависшую над водой шляпку дерева – гриба и стал снимать неторопливую синеву реки.

– Когда вернусь, – крикнул он, – обязательно устрою фотовыставку.

Его лицо озарила мечтательная улыбка.

Себастиан будет в восторге…

Этот мальчик самый талантливый из всей группы.

Идея организовать кружок для детей принадлежала старику Гольдштейну, хозяину галереи. Дополнительный заработок служил неплохим подспорьем для молодых художников и фотографов.

Правда, большинство учеников – лишь посредственности. Родители приводят их в фотостудию для того, чтобы потешить собственное самолюбие, добавить себе респектабельности в глазах знакомых.

Тщеславные, эгоистичные матери-идиотки, лопаясь от гордости рассказывают своим пустым, скучным подругам: «Мой Робби умудряется ходить на музыку, на каратэ, в волейбольную секцию, увлекается фотографией. Теперь мы думаем, а не нанять ли ему еще и репетитора по иностранному языку».

В своем стремлении вырастить сверхчеловека, они забывают прислушаться к потребностям самого ребенка, отбирают драгоценные, неповторимые годы детства. Лишенное свободы выбора детское Я чахнет под бременем родительских ожиданий.

Себастиян… Какого труда стоила вырвать мальчишку из цепких лап скудоумных родителей – мещан.

Себастиян – гений, способный вычленить идеальную композицию из хаоса, увидеть совершенную красоту в несовершенстве окружающего мира. Часы, проведенные с ним сладко-тягучи словно фруктовый сироп.

– Этот цвет достоин, быть переданным без искажения…, – пробормотал Санчес, настраивая яркость. Он так увлекся, что забыл про осторожность. Рука соскользнула с влажной прозрачной коры, и молодой человек с шумом плюхнулся в воду.

К счастью берег был не высок. С помощью девушек Санчес выбрался на сушу.

– Ты в порядке? – спросила Вероника.

– Угу, только…, – красивые тонкие черты оператора исказила гримаса боли. Он начал орать как резанный.

– Что с тобой? Санчес, что происходит? На помощь! – закричали девушки.

Вероника увидела как из разорванной перчатки, непосредственно из самой царапины свисает длинная тонкая нить травы. С каждой секундой ее длина укорачивалась. Миллиметр за миллиметром она вбуравливалась под кожу несчастного оператора.

Санчес вопил так, что закладывало уши. Он размахивал рукой, рвал защитный костюм.

Подбежал Саливанов.

Это какой-то паразит! Держи его за хвост, – приказал он стоящей рядом Матвеевой.

Испуганная девушка намотала конец извивающейся, выскальзывающей нити на пальцы.

– Попробую ввести антигельминтное средство, – крикнул доктор, второпях расстегивая костюм Санчеса. – Скорее всего, тварь движется по сосудам к сердцу, а оттуда в легкие или в мозг!

В это время хвост белого червя выскользнул из рук Вероники и мгновенно полностью исчез в теле оператора.

Санчес вдруг перестал кричать. Все члены экспедиции замерли, с тревогой и ужасом в глазах уставились на него. Глаза молодого человека закатились, рот перекосило, и из него полилась пена. Пузыри лопались на губах. Минуту тело сотрясали судороги.

Доктор все еще пытался что-то сделать: массаж сердца, какие-то уколы, но безрезультатно.

Санчес был мертв.

– Нееееееееет! – истошный крик Вероники увяз в насыщенном влагой воздухе.