Сергей Буланов - Пятый

Хоть ГУЛАГ в России ХХI Века официально не существовал, но та структура ФСИН, которая к тому времени сложилась, была по своей сути таким же механизмом уничтожения населения своей страны (в основном мужского), как и в сталинские времена. Разница заключалась только во времени исполнения приговоров, но результат был тот же. Человек, один раз попавший в места лишения свободы уже практически не мог вернуться к нормальной жизни на свободе и был исключен из цепочки создания материальных благ общества. Почти все, кто отсидел в России постсоветской истории либо долгое время не могли найти себе работу и вели паразитический образ жизни. Так или иначе, общество отвергало бывших «зеков».

Страну одолевали другие более серьезные проблемы, поэтому до заключённых дела никому не было. А ведь многие были невиновны, многие брали на себя чужие преступления, людей же просто ошибившихся и готовых исправиться и приносить пользу обществу было в разы больше, чем тех, кто выбирал для себя преступный мир главным смыслом своей жизни.

Конечно, уже никого не расстреливали, не было в тюрьмах былого беспредела, но своей сути это никак не меняло. Из 1 миллиона граждан страны, находящихся в местах лишения свободы, около половины заслуживали более мягкого или условного наказания, а еще сотни тысяч были осуждены за преступления, которых не совершали. Это были либо совсем невинно осужденные люди, либо совершившие одно преступление, но взявшие на себя еще несколько «висяков».

В целом вся система СИЗО, тюрем и колоний является большим бизнесом для тех, кто их содержит и контролирует. Только для этого и существует вся система судов, прокуратур и тюрем, чтобы постоянно пополнять количество заключённых. И чем их больше, тем лучше всем, кто делает на этом бизнес.

Чем больше осужденных наркоманов, тем больше можно принести в тюрьму наркотиков или чего-нибудь еще запрещенного. За каждые «ноги» (то есть за пронос запрещенных вещей в «зону») персонал исправительных или следственных учреждений изрядно получал кругленькую сумму. А плюс к этому различные магазины с просроченными товарами по завышенным ценам и использование заключенных в качестве бесплатной рабочей силы.

Отдельно можно описать деятельность так называемых «коммерсантов», которые спокойно почти на легальных условиях существуют в любой «зоне». Ситуация с отсутствием всего необходимого в местах лишения свободы, искусственное создание очередей и дефицита, ограничения в ассортименте пропускаемых в передачках товаров побуждают заключённых покупать у своих же «братьев по несчастью» необходимые для жизни товары по ценам, завышенным втрое. Особенно это характерно для курева и сладкого. Это те вещи, без которых не может обойтись ни один «зек».

Почти то же самое (за исключением торговли) происходило и в российской армии, но руководству Минобороны в свое время хватило политической воли положить этому беспределу конец. До заключенных в России еще долгое время никому не будет дела.

– Как ты можешь мне помочь? – спросил Олег у Первого, приподнявшись на локтях на своей шконке. Спина продолжала болеть от решетки из железных пластин, на которых спят все заключенные в СИЗО. В 6-местной просторной камере, которые здесь называют «хатой» было около 25 квадратных метров. Олег находился в ней один, и мог себе позволить самое лучшее место – на «пальме», прямо напротив телевизора. «Пальмой» называется второй ярус двухъярусных кроватей, которых было всего три, и они располагались вдоль стен.

В этот момент открылся глазок в железной двери и чей-то голос снаружи спросил: «С кем ты там разговариваешь, Самсонов?».

Это было неожиданно, Олег на минуту оцепенел, не понимая, что делать, ведь дверь уже открывали и через какое-то мгновение охранник войдет и увидит Первого! Что тогда будет? Откроется стрельба? В этот момент Первый исчез прямо на глазах у недоумевающего Олега. «Все пропало! Он больше никогда не вернется!» – досада посетила мысли Олега в тот момент, когда в камеру вошел охранник.

– Все нормально начальник! Сон просто дурной приснился! – ответил заключенный. Охранник прошелся по камере, открыл дверь в туалет, осмотрел своим взором каждый уголок камеры, и, убедившись, что никого нет, стал собираться уходить.

– Смотри, не разговаривай с соседями, – послышалось со стороны «тормозов» и дверь вновь закрылась. «Тормозами» заключенные называли металлические двери в камере. Кто и когда придумал это название уже неизвестно, но глубокий смысл этого выражения поражал своим философским содержанием. Человек может быть свободен в своем перемещении внутри камеры, но до настоящей свободы его отделяют всего-навсего «тормоза». Только «тормоза» сдерживают человека от выхода в мир, где он был раньше, в мир людей, в мир свободы.