Александр Чикин - Богоборец

– Людоед! – возмущался Лёха, выползая из сарая в сугроб. – Помоги встать, что-то у меня сил нет.

Я поднял его на ноги.

– Пойдём перекурим. Сейчас должен уснуть, – едва держась на ногах, Лёха побрёл в дом.

Бесцеремонно разбуженный Пушок, признался, что у него ещё неделю назад закончился комбикорм, и он уже три дня как боится заходить к взбесившемуся людоеду. Выпили за упокой хищника и побрели, поддерживая друг друга и цепляясь за меня, в сарай. Вопреки радужным тостам, Борька встретил нас угрюмым тигриным взглядом, сидя по собачьи на уже изжёванной в клочья верёвке. Только теперь я и Лёха обратили внимание на обглоданные доски загона. К двери в поросячий закуток мы подошли все вчетвером одновременно: мы с одной стороны, Борька – с противоположной.

– Шатун какой-то, а не свинья! – заметил Лёха. – Смотри, Сань, на тебя нацелился: ты самый упитанный. Я, ребята, больше к нему не полезу. Он бронебойный какой-то, а у меня двое детей и мать больная. И инструмент, явно, сглазили: всю грудь исполосовал.

Я пошёл за Серёгиным ружьём, а Пушок с Лёхой решили выпить за свою капитуляцию. Когда я закончил разделку туши, они уже отключились.

Проглоченная перчатка была как новая.

Я проснулась от страшного грохота: кто-то колотил в дверь моей квартиры. Обмирая от страха, накинула халат и, сунув ноги в тапочки, потихоньку подошла к дверному глазку и заглянула в него. В коридоре стоял военный и со всего маха долбил кулачищем в дверь, словно не замечая кнопки звонка. Стало ещё жутче, – все знакомые знают, какая я трусиха, – ноги стали ватными, я сползла на коврик, и эти удары стали сотрясать меня, потому, что я привалилась спиной к двери. Я уже думала, что дверь не выдержит и сердце моё разорвётся от ужаса, как вдруг всё смолкло: я услышала шаги по направлению к двери соседей слева. Послышался звонок и, через какое-то время, щелчок открываемого замка соседей. «Господи, спаси и помилуй! – взмолилась я. – Неужели они не слышали грохота, который устроил тут этот бандит? Он же сейчас их всех убьет!»

– Доброе утро! – услышала я.

– Ничего себе «доброе», – ответила соседка, – время шесть утра!

– Майор Кульмашев. Райвоенком, – представился громила. – Извините за ранний визит. Скажите, пожалуйста, Волков Сергей Леонидович проживает в пятой квартире?

– Знаете, мы только неделю как сюда переехали, и никого тут ещё не знаем. Извините, – дверь, клацнув замком, закрылась.

Ранний визитёр прошёл мимо моей двери к квартире соседей справа. Хоть я и не расслышала звонка, но через минуту дверь открылась и сонный Людкин голос спросил: «Какого чёрта?»

– Извините за ранний визит: майор Кульмашев, райвоенком, – мне даже послышался щёлчок каблуков. – Меня интересует Ваш сосед из пятой квартиры: второй год посылаем ему повестки на призыв в армию, а от него ни слуху – ни духу. Волков Сергей Леонидович появляется здесь?

– Да пошли вы к чёрту! Днём приходите со своими вопросами! Я министру обороны жалобу напишу! – Людка захлопнула дверь.

Через минуту послышался тяжёлый вздох за моей дверью, и раздался короткий звонок. Я потихоньку поднялась с пола, одёрнула халат, напустила на лицо заспанный вид и приоткрыла дверь, не снимая цепочки.

– Извините за столь ранний визит, – начал майор, – дело в том, что я – военный комиссар района. Майор Кульмашев Илгат Толгатович. Мы уже больше года посылаем повестки на призыв в армию Волкову Сергею Леонидовичу, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, а от него никаких известий. Простите, Вы ему кем доводитесь, и проживает ли Сергей Леонидович по данному адресу?

– Сергей мой сын.

– Светлана Викторовна, если не ошибаюсь? Как бы мне повидаться и переговорить с Вашим сыном?

– Это будет проблематично. Дело в том, что отец Сергея погиб за восемь дней до рождения сына. Это произошло в последний день вывода Советских войск из Афганистана. Его отец служил в погранвойсках, и их подразделение прикрывало отход наших войск из страны. Генерал-лейтенант Громов соврал на весь Мир, когда заявил по телевидению, что он последним покидает страну, и за его спиной нет советских солдат. В это самое время снайпер убил моего Лёнечку, Серёжиного папу. Мы даже и расписаться не успели…

– Извините, Светлана Викторовна, – майор явно не рассчитывал нарваться на бабьи слёзы двадцатилетней давности, – я тоже повоевал лейтенантом в Афганистане, троих друзей там потерял, но мне бы с Сергеем Леонидовичем потолковать: такой, понимаешь, героический папа, а сын от армии косит. Разрешите войти? Мне с Вашим сыном поговорить необходимо.