Рифкат Гатупов - Фантасмагория. Книга первая. Жажда

Быстрыми поцелуями я подхожу к губам, и приникаю к ним так, как уставший и страдающий от жажды путник припадает к живительному роднику. Мы целуемся долго и упоительно. Сладость нашего поцелуя переходит в наши вены, и кипятит нашу молодую кровь. Я медленно и бережно ласкаю её тело, стараясь осторожно и бережно проникать в самые его сокровенные уголки. Девушка уже не сопротивляется, она даже слегка помогает мне. Я чувствую, что начинаю терять самообладание, и в эту самую минуту девушка вырывается из моих рук…

Мы тяжело дышим, и долго сидим, не глядя друг на друга.

Валя оборачивается ко мне и тихо говорит:

Ты стал каким-то другим, ты как-то сразу повзрослел. Ты как бы слишком быстро вырос. Сразу сделался взрослым… Ты стал для меня слишком старым…

Я знаю, чего я хочу, – говорю я.

Но я этого не хочу, – возражает мне девушка. – Я об этом ещё не думала, но зачем сразу же – это? Разве тебе неприятно целоваться со мной?

Это только прелюдия…

А тебе сразу всё подавай?

Я встревожено смотрю на неё. Она взволнованно говорит о любви, о том, как она её себе представляет. Внезапно я осознаю, что это её первая любовь, что это её первые поцелуи, первые объятия с мужчиной…

Да, действительно, я постарел, но не как бы, а на самом деле. Мне ведь по-настоящему восемьдесят шесть лет, просто я прошёл экспериментальный курс радикального омоложения и недавно начал свой второй цикл жизни.

Пока это только первые опыты, но скоро это введут в повсеместную практику. Пока нас всего лишь несколько мальчиков – старичков, а скоро все будут молодыми… И тогда уже никому будет не разобрать, кто из людей действительно молодой, а кто – омоложенный…

Я хотел начать новую жизнь. Я влюбился как мальчик в эту девочку, я так хотел, чтобы она меня полюбила, но меня выдал мой прошлый опыт… Опыт моих желаний и возможностей.

Эта девочка, уже почти девушка, Валя не осознавала всей глубины и всей правоты своих горьких слов. Она лишь высказалась в защиту своих первых любовных чувств и переживаний. Она мечтательница, романтик… А я хотел раздавить её, хотел подарить её любовь, но только другую любовь… Которая была бы ближе к плоти, чем к душе.

А она ведь достойна любви, но только иной, чем я хотел бы ей предложить – с обожанием, со вздохами, с тайными свиданиями, брошенными записками, с несмелыми горячими поцелуями, с неумелыми ласками, со стихами и мечтаниями…

Я невольно выступаю в роли пожирателя младенцев…

Она божественна и прекрасна в своей девственной чистоте. А я – грубиян и дурак.

Я встал и молча пошёл прочь.

Девушка сидела на траве в своём измятом платье, и смотрела мне вслед. Мне было горько, но ничего нельзя было сделать. Я был просто недостоин её…

Разве что лет через пять-шесть…

Пятьдесят первый километр.

Пятьдесят второй километр.

Мимо проплывали деревья и километровые столбы. Шла республиканская гонка. Все спортсмены устали, но никто так и не сошёл с дистанции.

Тринадцатый номер идёт последним. Он уже выдохся, и он уже почти не в силах продолжить эту гонку. Но он помнил слова тренера, сказанные ему перед стартом:

– Ты должен пройти весь путь, и дойти до финиша, хотя бы даже и последним. Запомни – хотя бы и последним, но ты должен её пройти. Больше я от тебя ничего и не прошу. Больших побед и усилий в этой велогонке не требуется. Скорости и места от тебя не никто не ждёт. Но ты должен дойти до конца. Этим ты поможешь нашей команде в общем зачёте – не победа, так участие…

Именно поэтому спортсмен с тринадцатым номером и намерен был держаться до самого конца, до потери сознания, до потери возможности крутить педали. Но ноги его устали, их периодически стягивало судорогой, это копилась мочевая кислота, а он, почти не обращая на это внимания, продолжал тупо и механически крутить педали, и продолжал медленно продвигаться по дороге, вперёд к бесконечно далёкой цели. Прийти хотя бы последним… Это тоже была для него трудноразрешимая задача.

Далеко впереди, почти у самого горизонта, виднелись другие гонщики, они были более выносливыми, более сильными, чем он, и они были полны стремлений, и горели желанием и жаждой бороться до конца, бороться за победу. А он уже вряд ли дойдёт до финиша… Силы велогонщика были на исходе.

По обеим сторонам от шоссе простирался дремучий лес. У самого края дороги рос обычный кустарник коричневато-серого цвета, а чуть подальше, в глубине высоко в небо поднимались огромные сосны. И над всем этим диким великолепием висело беспощадное, бесконечное глубокое голубое небо, и ярко светило ослепительно жаркое, изнуряющее утомительным палящим зноем, хорошо знакомое всем людям беспощадное Солнце.