Рифкат Гатупов - Фантасмагория. Книга первая. Жажда

– А она?

– Она – нет. Я хотел добиться её любви силой. Я украл её и поместил в высокую башню…

– Башня слезы Айленой.

– Но ничего не получилось. Она разбилась, упав с высоты. Это был несчастный случай.

– Это ты выбросил её в окно башни, после того как гнусно надругался над ней!

– Нет. Она выбросилась сама. Я был ей противен. Она не любила меня. В этом есть мой смертный грех, и я это признаю.

– Ты обездолил народ, его самых лучших юношей ты сгноил в теноевых рудниках.

– А если бы не эти рудники, то могли бы вы вот так свободно рыскать по всей Галактике?

– Но и это ещё не всё. За тобою числится огромный список преступлений, но я их все не помню наизусть. Разберёмся на Селго. Нам пора, женщина.

– Стойте! У подсудимого должен быть защитник. Я буду его защищать…

– Зачем? Мы не суд и не народ. Мы доставим преступника на место, и там его будет судить народ.

– А защита?

– А зачем ему защита? Приговор всё равно один – смерть. Но, может быть, после пожизненного заключения. А живут у нас очень долго, наши жители не чета вам, землянам.

Незнакомцы строго посмотрели на окаменевшую от горя женщину, застегнули застёжку на шлёме и, взяв Здранга под руки с двух сторон, спешно вывели его из домика. Ребятишки выбежали следом.

Незнакомцы сели в «Волгу» через задние двери, посадив преступника между собой. В машине сидел ещё кто-то впереди кроме водителя.

Машина начала расплываться в окружающем пространстве и скоро превратилась в огромный, ослепительно блестящий шар. Этот шар начал медленно подниматься в воздух, постепенно ускоряя свой ход в небеса. Вскоре он растаял в яркой синеве неба.

Дети подбежали к матери.

– Они улетели.

– Дети мои, – сказала она чуть хриплым, ссохшимся от переживания голосом. – Кто из вас может превратиться в птицу?

Мальчики постояли немного в нерешительности, переглянулись, а затем старший, мальчуган лет четырнадцати, шагнул вперёд и несмело сказал:

– Кажется, я могу.

– Ну-ка, попробуй.

Мальчик сосредоточился.

Всё его тело как-то уменьшилось, сморщилось, голова приняла форму птичьей, на ней появился клюв, а одежда приобрела вид оперения.

– Хорошо, – сказала мать. – А ты?

– Я тоже немножко могу.

– Садитесь за стол. С сегодняшнего дня вы будете учиться. Учиться и тренироваться. Вы должны спасти нашего папу. Он не виновен. Его могут и не казнить сразу. Вы научитесь и полетите туда, на планету Селго, и спасёте его. Спасёте любой ценой… У меня уже есть план.

С дороги проезжающим мимо на машинах дачникам в распахнутое окно дачного домика виделась просто идиллическая картинка: мама беседует со своими послушными сыновьями, а те её внимательно слушают.

Была весна, и светило утро.

Что ты делаешь? – возмущённо спросила она.

В самом деле, я опять забылся, и обнял её чуть нежнее, чуть чувственнее, и она сразу же это почувствовала.

Нам по четырнадцать лет, мы ходим по весеннему лугу и собираем цветы. Яркие, сочные, они завораживают нас и зовут поваляться на них, что мы с удовольствием и делаем.

Я снова обнимаю Вальку, она отбивается, и мы с ней весело барахтаемся среди весёлой зелени. Но вот снова мои ласки оказались чуть обнажённее, чуть изысканнее, они снова возбудили девушку, и она вновь встревожено и напряжённо широко раскрытыми глазами смотрит на меня.

Я не узнаю тебя, – говорит она. – Ты стал какой-то слишком нежный. Ты мешаешь мне, я ещё не хочу ни о чём таком думать…

Она глядит на небо, на облака, а я, оперившись на свою руку, смотрю на неё, на её красивое лицо, разметавшиеся по траве пушистые волосы, пухлые губы, маленькую упругую грудь, тугой живот, крепкие бёдра, круглые коленки, нежные щиколотки и маленькие ступни. Мне хочется целовать всё её тело, носить её на руках, тискать её груди, ласкать её, мне хочется…

Она снова отчуждённо смотрит на меня, как бы прочитав мои мысли, и медленно отворачивается.

Я в отчаянии подбираю колени, и смотрю на землю. По ней ползают мелкие букашки, какой-то муравей волочет на себе былинку.

Валя прижимается грудью к моей спине, и обхватывает меня руками. Своими лёгкими губами касается моей шеи, и дует мне в ухо.

Брось, – говорю я ей. – Брось сейчас же, мне щекотно…

Она не прекращает, и тогда я охватываю её сзади и поднимаюсь на ноги. Валя висит на моей спине, визжит от восторга и начинает брыкаться. Мы снова падаем на землю, на мягкую траву, и я снова начинаю её целовать.