Борис Горзев - Убить цензора! Повести от первого лица (сборник)

Мы поехали поездом, но не до Тарту, а до Пскова. Так придумала Агне, а почему, сейчас расскажу.

С псковского вокзала доехали на автобусе до причала на реке Великой, а там сели на «ракету» и поплыли-полетели: из Великой – в Псковское озеро, из него через широкую протоку – в Чудское, потом, еще часа через полтора, вошли в устье реки с очередным чудны́ м для меня названием Эмайыги (что значит «Мать-река») и вот уже по ней доплыли до маленького речного порта в Тарту. Чудесное путешествие при отличной (повезло!) погоде. В ходе этого путешествия на «ракете» Агне сказала, указывая за борт:

– А вот здесь, именно здесь, происходило легендарное Ледовое побоище. То самое, которое в 1242 году. Когда ваш Александр Невский немецких рыцарей разбил.

– Почему это «ваш», а не «наш»? – всё-таки спросил я для приличия.

– Ну наш, если хочешь, – милостиво согласилась Агне, рассмеялась и добавила: – Это спорный вопрос. А вот что бесспорно, так то, что против Невского сражалось войско Ливонского ордена, а вот кто за него?

– За кого?

– За вашего-нашего князя Невского. За него – ну помимо малочисленного и кое-как вооруженного новгородско-псковского ополчения, то есть бедноты и оборванцев? Так вот, за Невского сражались ордынские полки, татары-монголы. Это так Орда помогала Руси, союзнице. Потому что всякие там пришлые на Русь, то есть эти самые ливонцы, Орде на фиг были не нужны. Вот и вся политика, понял?

Я понял. И запомнил. Все-таки выпускница истфака МГУ рядом со мной. Девушка с понятием и светлым юмором. И ко мне очень ласково относится. И мы с ней всегда находим общую позицию – будь то в вопросах истории-идеологии, будь то в процессе интимного общения, когда позиция очень важна и приятна.

Но сейчас речь о нашем отпуске. Чудесно было. Тарту мне очень понравился. Уютно, чисто, ухожено. Явно университетский городок – тихо, пристойно, как-то каменно-спокойно, никакой помпезности, камерно. Всякие памятники. Например, Карлу Бэру, знаменитому эмбриологу, который тут учился и работал. Еще – полководцу Барклаю де Толли, жившему в Тарту в имении жены. Ну и памятники другим прочим. Короче говоря, местные люди чтут старину. Она хорошо сохранена, поскольку всякие чужеземцы здесь ни на что не покушались – ни датчане, ни те самые ливонцы, ни немцы в последнюю войну, ни наши за ними. В общем, есть на что посмотреть.

Мы смотрели, я – особенно, поскольку Агне всё это видела уже неоднократно, бывая здесь с мамой. Странно или нет, но из всего пересмотренного в Тарту мне более всего запомнилась одна из церквей, а точнее, кирха. Это Приход Святого Петра, проще – Петровская церковь, лютеранская. Темно-красного камня, высокая, с белыми шпилями. Кругом пышная зелень, и эти белые острые шпили с крестами видны издалека, а когда, посмотрев, идешь назад по спуску улицы, то чувствуешь спиной, как шпили тебя еще видят и будто провожают, провожают.

Через неделю мы покинули Тарту и на автобусе поехали в Отепя, совсем уж тихий городок у немаленького озера Пюхаярве, где прожили еще неделю в снятой комнатке на хуторке прямо на берегу. Купались, катались на лодке, а по вечерам заглядывали в местный ресторанчик, где, несмотря на наличие посетителей, было спокойно и даже странно тихо, чему способствовало отсутствие громкой музыки, но присутствие одинокого пианиста за роялем. Да и недорого было, даже наших скромных денег вполне хватало на легкое вино, кофе и обязательно роскошные взбитые сливки со всякими там кусочками ананаса, или клубникой, или цукатами. После всего этого в Москву как-то не тянуло. Зато тянуло танцевать, и мы с Агне долго кружили под классно исполняемые пианистом блюзы. Вы когда-нибудь танцевали с натуральной блондинкой блюзы? С молодой, довольно худенькой, очень стройной? Если нет – рекомендую…

Напоследок мы вернулись на два дня в Тарту, к тетке моей Агне. Кстати, тетя по-эстонски звучит почти так: тэди. «Почти» – потому что первую гласную лишь приближенно можно записать как «э», а самом деле это что-то непередаваемое для русского написания. Ну ладно, будем писать «тэди», я так и обращался к тетке – просто тэди, без имени, как обращалась к ней моя Агне.

Жила тэди в трехэтажном доме желтоватого кирпича, несомненно старого, прошлого века. Агне рассказала мне, что ее дедушка Ивар, профессор медицины, хирург, имел в этом доме с десяток комнат и даже держал прислугу, но было это до прихода Советов, конечно. Потом его ждала Сибирь, но ситуацию выправил майор Главпура Красной армии (по совместительству Ромео его, профессора Ивара, дочери).