Андрей Дорофеев - Шахматы

Комиссия приняла меры по срочнейшему улаживанию ситуации – была организована Вторая Мировая война, призванная переключить внимание человечества на банальное выживание и отвлечь от философских вопросов интеллигенции. Завезенный с Магеллановых Облаков ЛСД, продвижение идеи «жизнь всего одна, проживи ее для себя», холодная война и ряд других мероприятий продолжили дело. Опасность побега и бунтов была предотвращена.

Одной из мер было также создание СМЕРТИ, призванного найти более совершенные методы управления населением, создания технологий, позволяющих укреплять обработку сознания и разума, а также внедрение всего вышеупомянутого в бытовую и культурную жизнь простого хомо сапиенс.

Главкон, маленький пухлый человечек в вечно нескладно одетом костюме и спадающих с носа очках, работал над капсулой два десятилетия, тестируя ее терпеливо и усидчиво и не позволяя себе преждевременных восторгов.

Тесты, проведенные бессонными ночами со всей тщательностью сначала над некоторыми пациентами психлечебниц, затем над сонмом пожизненно заключенных, а в итоге и над хаотично выбранными за стенами Института гражданами, устойчиво говорили – один час облучения позволяет снизить ошибочную социальную направленность человека в среднем на 0.64 пункта.

Магистрат, рассмотрев изобретение, остался доволен и, соблюдя все правила поощрения собственных сотрудников, вверил Главкону честь и далее оставаться достойным доверия и работать на благо Магистрата, отметив в поздравительной грамоте, присланной с Гранто, из резиденции Магистра, что материальное поощрение было бы недостойным столь великого изобретения.

Изделие в глубочайшей секретности размножили, упаковали в грубые деревянные коробки со стружкой внутри, и сотни любопытных кораблей-разведчиков, под покровом ли ночи, в боевой ли схватке, аккуратно посеяли семена смерти на звездных полях terra cognita.

База жужжала слухами, как растревоженный улей. Окольными путями, неизвестными даже вездесущей почтовой службе, в ряды техников проникали сведения о книгах. Об Экваторианском корабле. Но Лиза воли не давала – атмосфера секретности окутывала командный центр, и стоящие у входа бесстрастные воины с бластерами у бедра свято хранили молчание, скупо и нехотя впуская внешних только по личному распоряжению коммандера Амина.

– Что? – Нильгано, вспаренный как загнанная лошадь, бегал от одного компьютера к другому. – Орбиты небесных тел коэффициента семнадцать как минимум за восемнадцать световых лет по перпендикуляру от траектории должны быть учтены!

– Полковник Нильгано, сэр!

Нильгано поспешил в дальний конец зала.

– Учитывать пространственно-временные искажения?

– А какова скорость корабля?

– Если верить книге, при дальности такого масштаба средняя скорость не должна превышать 0.98 световой, но насчет отдельных участков я не уверен.

– А какова будет погрешность?

– Погрешность? Дайте мне пятнадцать минут.

Полковник продолжил свой обход и консультации.

Лиза, для которой прямо сейчас работы не нашлось, отыскала профессора Барнса и болтала с ним, развалившись на своей любимой белой софе в зале под куполом. Профессор увлеченно рассказывал о жизни, временами подскакивая и рубя рукой воздух.

– Ты вот, барышня моя, уже не застала, а ведь какой ерундой мы считали эту теорию о возможности жизни на других планетах! Я когда увидел в 77-м году эту посудину со спейсером, чуть рассудка не лишился!

Лиза улыбнулась, глядя на старика.

– Профессор, не сокрушайтесь. Я бы тоже в обморок упала на месте, но у меня была хорошая подготовка! – и она рассказала Барнсу о книжках в овраге.

– Надо же! – прижав руки к сердцу, воскликнул профессор. – В СССР были такие книги?

– СССР уже не было, профессор, – подколола его Лиза, – историю надо знать!

– Ох, ох, барышня… – повздыхал тот. – Время летит, все меняется, куда нам поспеть…

– Вот слушайте краткий экскурс в историю мира, профессор. Знаете, почему тут сейчас такая головомойка на базе?

Профессор посерьезнел и подался вперед. У него была какая-то странная и редкая способность – точно знать границу, где можно и нужно шутить, а где уже не стоит.

– Слушаю тебя, дорогая.

Лиза ввела Барнса в курс дела. В книгах была масса информации. Культура Экваторианцев поражала своей неординарностью, и Ролексом было высказано мнение, что не скоро еще она будет воспринята затуманенным взором человека современного, запутавшегося в липких сетях проблем настоящего времени.