Даниил Фридан - Татуировка

На будущее я пообещал себе более тщательно выбирать знакомства и думать головой. Среда определяет сознание. В моём случае – круг общения диктует модель поведения. Выбирай, с кем общаться. За неправильный выбор плати дальнейшим развитием своей жизни. Перспектива сидеть в камере с двадцатью «гепатитными» меня не радовала. Верхом карьеры при таком варианте было бы стать одним из них, а татуировать себе на ладонях «Не забудь дать сдачи» мне не хотелось.

Канада сделал мне татуировку. Я заплатил ему за работу безо всяких скидок с его стороны. Я ему не должен. Он был готов зарезать человека, хотя и обещал мне ничего не делать и говорил, что у него нет оружия. Он кидал меня. Я кинул его. Сделал это из-за страха за свою шкуру, но какая разница? Это уже мои проблемы. По большому счёту, он мне никогда особо не нравился.

Выводы показались мне забавными, и я, взяв в руки ручку, записал их в тетрадку. Изредка делал это. Уже дописывая, поймал себя на мысли, что пишу левой рукой. Левой.

Я не был левшой. Я никогда не писал левой рукой. Ни разу за всю свою 24-летнюю жизнь. Почерк был опрокинутым назад, острым, отрывистым и плотным. Не моим. Что удивительно, но никакого неудобства от писания левой я не испытывал.

Вот так всё это и началось.

За четырнадцать дней татуировка прижилась на моей коже. Отшелушилась, стала чуть-чуть светлее, но сохранила яркий насыщенный глубокий чёрный цвет. Спасибо Васе Канаде за канадскую краску, три прохода и глубину по максимуму, на которую он колол.

За это время я обнаружил ещё ряд странных изменений во мне. Моя левая рука по функциональным возможностям стала абсолютно равной правой. Я уже даже зубы стал чистить, держа зубную щётку левой рукой.

В левой ладони начало постоянно присутствовать ощущение тепла, словно в ней лежал какой-то мягкий округлый невидимый предмет температурой градусов 40—45.

По спортивной привычке я пару раз в неделю выходил на спортивную площадку своей бывшей школы, что была в пяти минутах ходьбы от дома. Подтягивался там на турнике, отжимался на брусьях, имитировал борцовские приёмы. Двадцать проходов в ноги с правой ноги, двадцать проходов с левой. Как-то так.

В форме я был неплохой. Не такой, конечно, как в девятнадцать лет, когда выиграл чемпионат области по вольной борьбе, но себя не запускал. К примеру, у меня был такой рекорд: я мог подтянуться пару раз на правой руке и почти один на левой.

И вот вишу я на турнике, поднимаю прямые ноги к перекладине – качаю животик. Сделал пятнадцать повторов, спрыгнул, чуть передохнул. Опять подпрыгнул, повис на правой, подтянулся на ней один раз и ещё немного. Сменил руку, стал подтягиваться на левой. Я подтянулся десять раз…

Я так перепугался, что спрыгнул, хотя не устал и мог бы продолжить. Не знаю, какой рекорд книги Гиннеса в подтягивании на одной руке, но уверен, что мог бы его побить.

Я стоял и ошарашенный смотрел на свою левую. Да что, чёрт возьми, происходит?

Понимание пришло через день и не совсем безболезненно. Я выгуливал днём свою собачку. Точнее, не совсем мою, но живущую в моей двухкомнатной квартире.

Старенький сосед умер, и мне удалось заполучить его жилплощадь, неприятным довеском к которой оказалась его не менее старая собачка неопределённой породы, пережившая хозяина. Выглядела она ужасно. Представьте таксу с мордой бульдога и белой расцветкой с рыжими пятнами. Радовало одно: эта собака была очень умной и самостоятельной. Так бывает – уродство дружит с мудростью.

Гуляли мы следующим образом: я выходил с ней и делал круг вокруг нашего огромного девятнадцатиподъездного девятиэтажного дома. Когда я приходил к крыльцу, собака уже поджидала меня, сделав свои нехитрые собачьи дела.

Я шёл неспешно по тротуару, когда резкий автомобильный сигнал раздался за спиной. От неожиданности аж подскочил! Вообще обнаглели! Ездят по тротуарам, людей давят! Я махнул пару раз руками и постучал по черепу: мол, совсем вы там охренели.

Машина, старая «ауди», проехала вперёд и встала около магазинчика, что был с внешней стороны дома на первом этаже в пристройке. Я продолжил свою прогулку и поравнялся с ней. Обходил её с правого бока. Слева, с водительского места открылась дверь, и оттуда поднялся мужик лет двадцати семи. Встал, опёрся на крышу машины руками и уставился на меня:

– Тебе чего, Вася, жить надоело? Руками тут размахался! Вали отсюда, пока тебе голову не оторвали на! – выцедил он и многообещающе улыбнулся. Блеснул золотой зуб.