И когда Командор выбрался из-под стола, он как будто что-то вспомнил, демонстративно поднял обе руки вверх и сказал:
– А давайте, братва, узнаем, сколько же сейчас времени!
Я сидел за столом и жевал картошку. Куски вареного картофеля проталкивались по пищеводу к желудку. Я следил, как они двигаются, не толкаясь, по очереди, доставляя моему телу невероятное удовольствие.
– Пять часов! – с уверенность сказал я.
И принялся за сигарету.
– Ну, не-ет… – усомнился Гарей. – Я сейчас точно тебе скажу… Четыре или полпятого!
– Да проще простого! – крикнул Петкевич.
Он двинулся в сторону письменного стола. Там стоял будильник, и лежали чьи-то наручные «Полет».
– Стоп! – остановил его Командор. – Сколько по твоим внутренним?
– Где-то четыре…
– От силы сорок пять минут, – сказал Фаиг.
– Хорошо, – сдался Командор, – посмотрим.
Он подошел к будильнику и развернул его. Я увидел время и вслух произнес: «Остановились!». Будильник показывал 15 часов 10 минут.
– Не остановились! Вон на «Полете» такое же время!
Действительно, времени прошло всего ничего. И я вспомнил, что курю вторую сигарету, потому что первую так и не смог докурить, она сама истлела в пепельнице. Я вспомнил, как она казалась мне какой-то «долгоиграющей», километровой. Я курил ее, курил, курил, а она все не кончалась и не кончалась. Я так устал ее курить, что бросил и забыл о ней.
Фаиг поставил «Пинк Флойд», и мы продолжили сеанс. Без Димки. Он спал, уткнувшись лицом в подушку. Второй косяк пошел быстрее. Пытались догнать первое состояние. Командор и Петкевич наперебой, как дети, рассказывали свои ощущения. И как было странно двигаться. И думать. И какая глубокомысленная пауза между намерением что-либо сделать и самим этим действием. И какие глупые заторможенные у всех физиономии.
– В конечном итоге, – изрек Гарей, – все, что мы можем объективного – это смеяться.
– Все из-за женщин, – сообщил я, смутно выразив какую-то давнюю идею. – С тех пор, как в мире появилась женщина, мир стал серьезен.
– Весь мир – бардак, все бабы – Нади! – сказал Петкевич.
Димка зашевелился на кровати, что-то пропел и снова умолк. Фаиг добивал косяк.
– Мы, между прочим, могли бы объединиться и создать партию! – воскликнул неожиданно Командор.
Повисла некоторая пауза.
– На зависть всем врагам, – подхватил Фаиг. – Я и название нашей партии придумал. Партия Ха-Ха!
– Гы-гы-гы! – это Димка подал голос.
– Ин-нтер-ресн-ная мысль! – с трудом сказал я. Или подумал, что сказал. Слово оказалось ужасно «долгим».
– Ты что-то хотел предложить? – спросил Командор, глядя на меня.
– Он хотел сказать, что поры бы занять в этой партии какие-нибудь должности! – заметил Гарей.
– Главный хахаист, лидер Российской партии Ха-ха – Командор! – сказал господин Петкевич. – А я буду первым заместителем главного хахаиста!
– Ромка у нас будет секретарем по общественным вопросам! – вставил Гарей.
Я благодарно посмотрел на него и в свою очередь ответил:
– Гарей у нас будет отвечать за архивы партии!
– Ура! – обрадовался Гарей.
– Начальником по развитию нового «ха-ха» предлагаю назначить Фаига, – сказал Командор. – Кто за?
– Единогласно! – пискнул Димка, приподнял голову и тут же спрятал ее под подушку.
– Димка! А ты кем хочешь быть?
– Я?… А ты кто?
– Командор!
Все посмотрели на Командора. Он вдруг встал и направился к выходу. «Ты куда?» – спросили мы в один голос. «Отлить», – просто сказал Командор и удалился.
Только он вышел, как все разбрелись по кроватям. К Димке отправился Гарей, а на пустующую – Фаиг с господином Петкевичем. Я прибавил громкость, «Пинк Флойд» с помощью какого-то неестественного звука вызвал во мне летающие разноцветные миры, и я повалился в кресло…
В дверь постучали.
Я открыл глаза и сказал довольно убедительно и громко:
– Открыто!
Однако своего высказанного слова я не услышал, а вместо этого увидел полупрозрачный предмет неуловимой формы, олицетворяющий смысл слова «открыто», который полетел от меня по прямой. Я ждал. Предмет растворился в музыкальных коридорах «Стены».
В дверь постучали.
Я ничего не сказал и пошел открывать, хотя дверь не была заперта – Командор-то вышел на секунду.
На пороге стояла Богиня Лю. Это была сказка! И она только начиналась. Лю моя Бовь только что закончила школу, только что поступила в Литературный институт, только что издала первую свою книжку стихов. Но уже успела подружиться со столичным бомондом, потусоваться с музыкантами и телевизионщиками, журналистами и бизнесменами. О, она всего добьется, всего, чего сама пожелает! Она казалась мне набоковской Лолитой, Наташей Ростовой и маленькой Верой одновременно. Была она ростом в те самые пять футов и один дюйм, ослепительно улыбалась и элегантным взмахом руки поправляла на лбу каштановые локоны.
Читать дальше