Анюта Никонорова - По пути в вечность

А Лера не заморачивалась на предмет того, как она смотрится со стороны. Она была естественна до самобытности. Об этой роскошной телом девушке так и хотелось сказать: кровь с молоком. Открытый взгляд, раскованность в движениях, – всё это сочеталось с гортанным, как у горлицы, голосом.

– Та нет же, не посмеет капитан от нас избавиться, – воскликнула она, – я буду так громко кричать, что кто-нибудь над нами да сжалится. Хотя бы вон тот морячок, видишь, стоит на мостике с биноклем? Ой, я тоже хочу в бинокль посмотреть, пойдем попросим у него, а, Тань?

Таня оглянулась и посмотрела в направлении капитанского мостика. В самом деле, у бортика стоял молодой человек в белом морском кителе и смотрел в бинокль. Только взор его был обращен не вперед, как положено впередсмотрящему, а назад. Внезапно девушка осознала, что предметом его внимания являются они с Лерой. Краска залила её лицо. Она схватила подругу за локоть и, резко отворачивая её от глаз наблюдателя, выпалила вполголоса:

– Лерка, отвернись, глупая, он на нас смотрит! Ну, что, докричалась? Сейчас нам точно влетит, наверное.

Однако Леру это только развеселило. Она рассмеялась так громко, что Тане показалось, будто слышен этот смех сейчас даже в Питере.

– Мы должны попросить у него эту штуку! Понимаешь? Я ни разу не смотрела в бинокль! Ну, идем же, пожалуйста!

Лера никак не хотела униматься, ей непременно и в срочном порядке понадобилась эта вещь. А главное, у неё совершенно не было сомнений в том, что она её получит. Таню всегда восхищала такая её уверенность в себе, но сейчас ей казалось, что подруга превратилась в маленького капризного ребенка, которому злые родители в магазине не хотят купить игрушку.

– Ну, с чего ты решила, что тебе его дадут? Успокойся, опозоримся только сейчас окончательно. И не пялься ты так на этого моряка уже, неудобно.

– Тю, а шо такое? Заодно может и познакомимся! Та идем уже.

И Лера потянула подругу поближе к тому месту, где всё ещё стоял молодой человек в морской форме. В это время он разговаривал с другим матросом, время от времени поглядывая в столь вожделенный для Леры предмет.

– Молодой человек! – окликнула его Лера снизу томным голосом. Таня прыснула и, закрыв рот ладонью, что бы не рассмеяться, быстро отвернулась, а Лера продолжала, уже громче:

– Молодой человек! Ага, вы! Можно воспользоваться вашим биноклем? Ну, очень хочется посмотреть, пожалуйста! Я верну – честно-пречестно!

Молодой моряк просто обалдел от неожиданности, но широко улыбнувшись, ответил:

– Да, конечно. Всегда пожалуйста.

Он ловко сбежал по лестнице вниз, вручил Лере бинокль и спросил:

– Умеете хоть пользоваться? Вот тут, смотрите, такое колесико, что бы настраивать…

– Та ладно, справимся, – перебила его Лера и, уже бросившись на радостях назад, на корму, вдруг обернулась и спросила:

– А как вас зовут? Кому возвращать-то его потом?

– Александр, – последовал ответ.

– А меня Лера. А это Таня – моя подруга.

И умчалась. Таня, растерянно пожала плечами, и последовала за подругой, приговаривая:

– Ну, ты даешь, Лерка! Вот это наглость, конечно. Как ты это делаешь?

– Ой, да надо быть проще, дорогая, и народ к тебе потянется.

Лера часто повторяла эту фразу, которую никто уже не воспринимал всерьез. Только в её случае она всегда срабатывала в лучшем виде.

Вскоре к девушкам подошел Семён – ударник оркестра, и позвал их на общий сбор, в каюту дирижера. Бросив взгляд на опустевший капитанский мостик, Лера прихватила бинокль с собой, с мыслью вернуть его владельцу чуть позже.

В каюте руководителя оркестра Консерватории было просто не протолкнуться – оркестранты стояли и сидели практически на головах друг у друга. Сам шеф – профессор Вознесенский Андрей Петрович, расположился на стуле у окна и проводил так называемый «разбор полетов» перед завтрашним выступлением в Финляндии.

– Дашенька, ну ты все поняла, лапушка? Держи темп, не выбивайся и ударника слушай, слушай… кстати, где он сам? Семён здесь?

– Да, Андрей Петрович, я здесь, – отозвался Семён.

– Ты не забывай про восьмой такт – дай вступить скрипкам, а потом по тарелочке легонько, не со всей дури, слышишь? Смотри у меня, если опять запорешь!

Семён послушно кивнул головой. А шеф продолжал:

– Скрипки? Все поняли, где вступать? Дайте Танюшке соло до конца исполнить. Сколько раз повторять: здесь главная мелодия у фортепиано! Попробуйте только снова на хвост ей наступить! Танюш, ты поняла? Побольше легато, побольше – всю душу из слушателя надо вытянуть, это ясно?