Ник Карпин - Delusion старого мента

– Товарищ Шива, – начал я и, чуть не потушив солнечную улыбку на его губах, тут же поправился, – мой Господин! – Дальше суть терзавшей меня загадки свободно вошла в уши богу. Я искренне удивлялся, почему Рома покинули столь благодатный край, который и не мог быть иным, так как лик Шивы олицетворял саму любовь. Край, где легкое дуновение любви вздымает демографические волны…. Я хотел сравнить их с цунами, обрушившимся на архипелаг Рюкю 24 апреля 1771 года, разметавший в один прием 750 тонн кораллов. Но памятное цунами показалось мне банальной рябью на водной глади, и я закончил: «На не бывалую высоту».

Шива внимал моим велеречивым словам, и, казалось, не мог понять, о чем идет речь. Два его глаза озирали окрестность, третий же губительный изучал мою внешность на предмет подвоха Всемогущему. Бык Нандин, внимательно вслушивавшийся в наш разговор, тем временем подавал хозяину приметные знаки. Он привстал на копыта и правым передним выразительно пинал воздух впереди себя, словно пытался пробить футбольный пенальти. И Шива вспомнил, он заметно оживился. Рассказ его был лаконичен, как подобает высшему существу, безмерно занятому вселенскими делами.

Слабая попытка пересказа рассказа Шивы

Глухая ночь. Среброликая Луна тщетно пытается пробить глыбу туч. Усталый Шива отдыхает на вершине Кайласа. С подножия горы доносятся утробные звуки обитателей животного мира. Пространство покрыто мглой, лишь легкие всполохи электростатических разрядов, результат умственной деятельности Шивы, с трудом озаряют природу. Необычно яркая зарница вдруг осветила суровый пейзаж. Мысль о правильности Естественного Отбора, таким образом, утвердилась в голове создателя. После чего крепкий сон сомкнул все три глаза Всемогущего, стихли крики животных, джунглями овладел сон.

Наутро бык Нандин (кляузник и ябедник – характеристика Шивы) преподносит ему новость. Не далее как ушедшей ночью Рома, чей образ Шива создал одним из первых, пытался умыкнуть быка Нандина. Чего в том сообщении было больше навета или правды, тогда по причине крайней запальчивости Шивы выяснить не удалось. Он не удосужился выслушать противную сторону. Божественный гнев был безмерен и овеществился в пинке громадной силы по копчику Перворома. От такого отнюдь не отеческого обращения первый цыган рассыпался на мелкие кусочки. Шива между прочим признался, что цыган был первым его детищем. Потом, Шива торопился, слепил цыгана из сырой необожженной глины, к тому же слабо армировал туловище соломой. Только по этой причине куски и кусочки веером разлетелись во все концы света. Там где они касались земли, образовывались цыганские народы, вечные скитальцы…

Ближе к концу повествования рассказчика видимо мучили угрызения совести. Шива то и дело бросал взгляды на быка. Тот отворачивал рогатую морду, прядал вислыми ушами, всем видом показывая, что он ни при чем, что не он Рому, а Рома хотел умыкнуть его. Да тот горячечный поступок Шивы легко терял божественное назначение в случае оговора первоцыгана. Невольно я стал сопереживать Шиве. Иезуитский бык! С какой последовательностью он заполнял себя травой только что, в точности с такой его фигура теперь наполняла меня негодованием. Я насилу сдержал себя. Шивин третий глаз обрадовано читал мои мысли, и предложение выпить КАЛАКУТУ из огромной черепной коробки геройски погибшего слона Ганеша воспринялись мной как проявление должного уважения. С учтивой вежливостью я отказался от подношения и решил откланяться. Шива легко согласился. Необходимость пахтанья океана совместно с Брахмой и Вишну не давала ему возможности расслабиться. Страстный поборник истины, на прощание он просил беспристрастно разобраться в той давней ситуации. Сопровождаемый недоверчивым взглядом быка Нандина в бодром расположении духа, легким шагом я покинул первобытный чертог.

В центре внимательно прочитали донесение.

– Сдается мне, крот внедрился, – задумчиво произнес шеф, – текст передайте шифровальщикам. Пусть уточнят детали. Канал связи с агентом изменить.

– Тебе никогда не приходилось пробовать забродившие в маринаде корнишоны? – Смеясь, спрашивает мой собеседник. – Как они смотрятся в банке?! Ласкают взгляд идеальной округлостью своих форм. Игрушечки! Поросятки в камуфляже, так и просятся в рот, но коварные, черт возьми! Очень коварны для желудка. – Говорит мой гость, располагаясь удобнее на диване.