Владимир Хрулёв - Сборник прозы

Таков был тиран, предназначенный судьбой властвовать Россией. В эти годы от тирана и деспота забеременела Смутой Россия, давая пример поведения многим другим народам жестокостями, изменами и преступлениями. Это началось с него и продолжалось до его кончины.

А России нужно бы запомнить этот день – начало смуты,4 февраля 1565 года, когда первыми ступили на эшафот отец с сыном из рода Суздальских князей Александр Михайлович Горбатый-Шуйский и его семнадцатилетний сын Пётр.

– Не могу видеть тебя, сын, мёртвым. Дай мне первым умереть. – сказал отец сыну и ступил первым на эшафот.

И без слов положил голову на плаху под топор палача.

Андрей Курбский обласканный Сигизмундом, награждённый богатым поместьем, выходило что он предатель России. своей чести и своей души православной. Мало того, он был советчиком Сигизмунду как погубить Россию, упрекал короля его слабостью в войне. убеждал действовать смелее и решительнее. А ведь как он начинал против тирана – сам был смел и решителен. А что стало?

А стало то, что 70 000 литовцев, ляхов, прусских немцев, венгров, волохов с изменником Курбским во главе идут к Полоцку, а Девлет —Гирей с 60 000 ордой вступили в рязанскую область.

Эта последняя весть изумила Ивана. Олучил он её в пути в Суздаль, куда ехал на богомолье, каждый день ожидая грамоты от хана, который обещал ему мир и союз против Сигизмунда. И грамота в самом деле была написана ханом, но золото короля всё повернуло вспять, взяв золото от короля, хан не сдержал своего слова и напал на Россию, беззащитную в это время. так как все полки Ивановы стояли на ливонской границе. Так что Рязань не кому было защищать. Но Рязань выстояла и все из орды крымской воины или пали в битвах или попали в плен к россиянам. Таким образом измена Курбского и замысел Сигизмунда потрясти Россию произвели лишь одну незначительную и кратковременную тревогу в Москве. Но неудачи хана в Рязани не успокоили сердце Ивана, его сердце кипело гневом и волновалось подозрениями. Все преданные, казалось бы, ему вельможи казались ему тайными злодеями и изменниками, единомышленниками Курбского, он видел предательство в их преданных взорах, а в их молчании слышал укоризны и угрозы. И требовал от них доносов. А на доносы отвечал муками для человека и зверствами. А к своему изумлению видел свои жертвы ещё живыми и ещё не умертвлёнными, то нашёл в этом предлог для ужасов – и не вдруг это началось в начале зимы 1564 года. Скорее это не началось, а продолжилось – ужас был наведён раньше, после чего Андрей Курбский покинул Россию. Ужас наращивал обороты.

Однажды, находясь в Александровской слободе, Царь среди духовенства, и бояр объявил своей собственностью города России: Можайск, Вязьму, Козельск, Перемышль, Белев, Лихвин, Ярославец, Суходровье, Медынь, Суздаль, Шую, Галич, Юрьевец, Балахну, Вологду, Устюг, Старую Русу, Каргополь. Взял себе право выбрать для себя 1000 телохранителей из князей, дворян, детей боярских и давал им поместья в присвоенных городах, а настоящих владельцев переводил в другие места. И в самой Москве присвоил себе ряд главных улиц. Для собственных услуг назначил себе в услужение дворецкого, казначеев, ключников, поваров, хлебников, ремесленников. Не захотел жить в старом кремлёвском дворце и приказал построить новый дворец на Неглинной. Что государево, а что государственное обрело разницу всем понятную. Да истребовал из казны для себя 100 000 рублей. И никто не противоречил. Что стало примером в России. Не правда ли?

А 4 февраля начались казни мнимых царём изиенников, которые буд то бы вместе с Курбским замышляли убить Ивана и его детей. Первой жертвой новых злодеяний царя стал славный воевода князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский, потомок святого Владимира, Всеволода Великлго и древних князей суздальских, знаменитый участник завоеваний Казанского царства, известный на всю Россию муж глубокого государственного ума и в той же степени христианин. Ему надлежало умереть первым, да мало того ещё и вместе со своим сыном, семнадцатилетним Петром. Оба шли на эшафот без страха, держа друг друга за руки. Сын не хотел видеть казни отца и первый склонил под топор голову. Отец отвёл сына от плахи, сказал ему последние с умилением слова: Не зрю тебя мёртвого, сын мой, любимый. Уступи место отцу. Сын послушал отца, уступил место у плахи, потом взял отсечённую голову отца и поцеловал её в губы, взглянул с улыбкой в небеса и склонил голову палачу, сказав шёпотом: Боже, сохрани меня до великого суда, до отмщения за отца, за Отечество, за Россию. И следом в тот же день и в тот же час были казнены шурин Горбатого Пётр Ховрин, окольничий Головин, князь Сухой – Кашин, князь Пётр Иванович Горенский. А князь Дмитрий Шевырев был посажен на кол. Он страдал целый день, но укреплялся верой, забывая о муках и пел канон Иисусу. Князя Куракина постригли перед казнью и уже готовому склонить свою голову на плаху велели написать расписку, что не уйдёт из России ни в Литву, ни к Папе, ни к Императору, ни к Султану, ни к князю Владимиру Андреевичу и не иметь с ним никаких отношений. Это были всего лишь первые казни, в которых числится десятки, может сотни лучших сынов Отечесива. Дальше что будет не подлежит никакому описанию. Это был предел всему, что может умыслить злой промысел под указания сатаны, прикрываясь христианской любовью и православной верой.