Андрей Шилов - Сестры Карамазовы

– Сегодня задержусь… Что бы выдумать насчет опоздания?

– А ничего не выдумывай. Никто и не спросит.

– Как это? – удивился он.

– Да так… Ладно, иди, но все-таки не задерживайся, мы ведь вечером ждем гостей!

Он кивнул, не понимая, о каких гостях идет речь, и вышел, обещав быть к семи.

Выйдя из подъезда, он вспомнил, что еще вчера этот чертов лифт не работал, а на первом этаже перегорела лампочка. «Неплохо бы похмелиться», – подумал он, считая наспех ссыпанную в карман мелочь.

У павильона толпились люди. Он приблизился, спросил, указав на лежащего под деревом парня:

– Что, напился?

– Нет, – несколько пар насмешливых глаз уставились на него. – Просто человеку хорошо стало.

– А-а, – протянул он и передумал пить.

В первом же подошедшем троллейбусе было несколько свободных мест, что обычно редкость, и он плюхнулся в заднее кресло, удовлетворенно отметив про себя, что в обеденное время ездить на работу куда приятнее, чем по утрам – ни давки, ни настырных контролеров. Только он об этом подумал, как к нему подошла полная женщина и неправдоподобно вежливо сказала:

– Ваш билетик…

Он полез было в карман за мелочью, но контролерша остановила его, легонько коснувшись плеча.

– Нет, что вы! Я вовсе не то имела в виду. Вот ваш билет! – и протянула ему крохотный желтый листочек с синими буквами. – Странный вы…

Он виновато уткнулся глазами в билет и, когда она отошла, выглянул в окно: по Чернавскому мосту маршировали пионеры, на водохранилище белели надутыми парусами яхты, золотился песок на берегу… Стоп! «Почему пионеры? Может, скауты какие?!»

Он оглянулся. Красные галстуки быстро удалялись.

Легкий вздох. Прозрачная сизая дымка над водой. Шум мотора. И удивительно чистый воздух – в этом месте всегда пахло навозом.

– Наваждение какое-то, – вслух сказал он, озираясь по сторонам, не услышал ли кто.

Но каждый был занят своими делами.

Боже! Какие могут быть дела в троллейбусе?! Газеты да пустая болтовня. Сидящая у средних дверей цветущая пожилая дама невозмутимо вязала носок, а девочка лет пяти на задней площадке укладывала в маленькую розовую коляску куклу Барби.

– Наваждение…

То, что мир состоит из противоречий, он узнал еще в первом классе средней школы, когда, отдавая дань октябрятскому уставу, в компании таких же, как он тимуровцев, навестил Героя Советского Союза в его убогом послевоенном жилище. Герой был в стельку пьян, и это никак не соотносилось с полученными в школе знаниями о патриотизме и любви к Родине.

Но даже тогда противоречия так не распирали его душу. Сейчас все было иначе, и противоречия рвали его на части. Отчего? Он не знал ответа на этот вопрос. Наваждение…

Он откинулся в кресле и подумал о том, что непременно нужно немедленно брать отпуск. В голове предательски стучало: какой, к черту, отпуск? вся твоя ничтожная жизнь – один большой бессрочный отпуск! И надо провести его так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные деньги.

«Какие деньги? Хорошо-то как!»

Его растормошили у Петровского сквера.

– Молодой человек, ваша остановка, – та самая женщина-контролер ласково улыбнулась ему откуда-то сверху, возвращая его из полудремы в реальность.

– Ваш билетик?

Он протянул ей желтый листок с синими буквами и, размышляя над тем, как она могла догадаться о его остановке, шагнул на влажный асфальт. Грибной дождь закончился так же неожиданно, как и начался. В редких лужицах отражалось отдохнувшее небо.

Он подошел к киоску.

– Две пачки «Друга».

– Пожалуйста.

Ему протянули сигареты с дружелюбными песьими мордами на красном фоне бумаги. Он повертел их в руках, чувствуя какой-то подвох, и невольно расхохотался – на боковой стороне каждой пачки белел четкий курсив: «Курите на здоровье!»

– Конечно! – он хлопнул себя по лбу. – Завтра же 1 апреля!.. Пожалуй, на работе мне простят, если я сегодня вообще не явлюсь.

Он поспешил к Управлению ЮВЖД, решив позвонить начальству с вахты. В фойе обратил внимание на обычную афишу, приняв ее содержание за очередной розыгрыш:

1 апреля в Большом зале —

Андрей ПЛАТОНОВ читает повесть

«СОКРОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК»

Муз. сопровождение: ф-но.

Начало в 17.00.

Сняв трубку и набрав 30—42, забыв поздороваться, выпалил:

– Сегодня не смогу… И завтра. День рождения… И на кладбище – к матери…

Выходя из дверей, он заметил старушек, сгурьбившихся у входа. Никто не обращал на них внимания, и они преспокойно молились на шпиль здания, высоко запрокинув покрытые платками головы.