Мария Рэйвен - Нас шестнадцать (сборник)

– Привет.

Я вздрогнула и обернулась, у дерева стоял Йоргос.

– Привет, ты меня напугал.

– Извините.

– Ничего страшного. Ты опять не в школе?

– Нет.

Он печально улыбнулся и опустил глаза. На нем были те же синие брюки и грязная белая рубашка с короткими рукавами. Похоже, его семья очень бедная, если ребенок ходит без куртки в такую погоду. Похолодало еще сильнее.

– Как у тебя дела?

– Хорошо.

– А хочешь, я подарю тебе теплую куртку?

Мне было неудобно предлагать мальчику деньги и потом неизвестно, на что их могут потратить в его семье.

– Не надо, мне не холодно.

– Как не холодно, у тебя губы вон синие, бледный весь. Возьми хотя бы мой шарф.

– Спасибо, но мне правда не холодно, не волнуйтесь.

Я подумала, что парнишка может что-то знать о старом кладбище, и спросила:

– Йоргос, а ты давно живешь в деревне?

– Всю жизнь.

– Ты знаешь заброшенное кладбище на окраине деревни?

– Знаю, мои друзья там играют.

– Играют на кладбище? Им что играть больше негде?

– Нет.

– А ты что же с ними не играешь?

– Нет, они на меня злятся.

– За что?

– Я их очень подвел.

– Как подвел?

Йоргос молчал, опустив голову.

– Не хочешь об этом говорить?

Он медленно помотал головой из стороны в сторону.

– Хорошо. Скажи, а там был раньше какой-нибудь дом?

Он поднял на меня свои грустные глаза с темными кругами и тихо произнес:

– Там была школа.

– Вот как? Интересно, и где она сейчас? Снесли и устроили там кладбище?

– Ее не сносили.

– Тогда что там случилось?

– Пожар.

Он опять опустил голову и замолчал, сжав губы, лицо его побледнело еще больше. Я решила больше не мучить мальчика и ни о чем не спрашивать.

– Йоргос, мне пора идти, надеюсь, мы еще с тобой увидимся.

Он кивнул. Я повернулась и пошла в гостиницу. Какой жуткий холод сегодня, а бедный ребенок раздетый, надо, наконец, сходить к его родителям. Обернувшись, я крикнула:

– Йоргос, а как твоя фамилия?

Но его уже не было. Хотелось верить, он пошел домой. В таверне я встретила внизу Костаса, он сидел за столом и точил кухонные ножи.

– Здравствуйте, Костас, как ваши дела?

– Здравствуй, Анна, слава Богу, все хорошо. Ты ходила на прогулку?

– Да, прогулялась до старого кладбища.

Он отложил в сторону нож и точило и пристально посмотрел на меня.

– И что там интересного на кладбище?

– Ничего, только тринадцать могил подростков, старшему пятнадцать, младшему шесть, так, ерунда.

– Так, присядь-ка, дочка, и давай по порядку. Зачем ты туда ходила?

– Вчера ночью, когда была гроза, я проснулась и увидела в окне какой-то дом, в нем горел свет в окнах в два часа ночи. Сегодня утром я спросила Марию, что это за дом, она сказала, что там только старое кладбище и домов никаких нет. Вот я и пошла посмотреть, хоть меня все отговаривали.

– Понятно, ну раз ты там уже была, то сама знаешь, что там в самом деле никаких домов нет. Только заброшенное кладбище и все.

– Да, и также сама знаю, что раньше там была школа, которая сгорела. Школу, возможно, потом снесли, а на ее месте сделали кладбище, но хоронили почему-то только детей.

Костас достал сигарету из пачки на столе и зажигалку, затянувшись, он спросил:

– А кто тебе рассказал про пожар?

– Один мальчик, Йоргос, мы встретились недавно в лесу. Он сказал, его друзья играют на том кладбище. Странно, да?

Костас внимательно слушал меня, не перебивая, изредка выпуская клубы сигаретного дыма.

– Этот Йоргос, я думаю, из очень бедной семьи. Представляете, на нем кроме брюк и рубашки с короткими рукавами ничего нет. Ботинки ужасно старые и стоптанные. Правда, он вечно твердит, что ему не холодно, я думаю, просто гордый, не хочет ничего просить. Он сидит в лесу каждый день у огромного валуна безо всякой причины, прогуливая занятия.

– Анна, скажи мне, в этом мальчике нет ничего необычного, кроме старой одежды?

Я задумалась. Что в нем странного, мальчик как мальчик, ну…

– Разве что он очень бледный и круги под глазами темные, губы синие. Просто он замерзший.

– Может, он не замерзший, дочка, может, он просто… мертвый?

Костас произнес это слово еле слышно, но для меня оно прозвучало как выстрел. Я непонимающе уставилась на Костаса.

– Что вы такое говорите? Как этот мальчик может быть мертвым, если я с ним разговаривала?

Костас потушил сигарету и крикнул жене:

– Мария, принеси мне бутылку зивании из погреба и две рюмки, оливки с хлебом захвати.

Я молчала и ждала объяснений. Мария принесла, что он попросил, молча поставила поднос на стол и удалилась. Костас налил в рюмки водку, пододвинул мне одну и сказал: