Юрий Туровников - Как в старых сказках

Сполохи освещали всю округу. Молнии сверкали тут и там, впиваясь в землю. Ливень хлестал со страшной силой, но все это не могло остановить Прохора, который носился по полю, размахивал руками и орал.

– Эгей! Давай, давай! Сверкай, сверкай! У меня для тебя кое-что припасено! – и хлопал по торбе, висящей на боку. – Поймаю тебя в суму, и будешь в ней сверкать!

Шут бегал от холма к ручью, спотыкался, вставал и продолжал бесполезную, как многие думали, погоню. Спустя час, промокший до нитки балагур, исчез из виду.

Министр не стал долго наблюдать за старания дворцового дурака. Он знал, что поймать молнию невозможно, поэтому со спокойной душой отправился спать. Его примеру последовала и остальная знать. Простых смертных сон сморил там, где они расположились наблюдать за ловлей сверкающих небесных зигзагов. Завернувшись в плащи, горожане спали под установленными навесами у крепостной стены, которые пожалел ураганный ветер и не унес за тридевять земель. Лишь королева Изольда до последнего сидела у окна, борясь с холодом и кутаясь в бархатную накидку, но, в конце концов, дрема свалила и ее. Она уснула в кресле, забравшись на него с ногами. Служанка заботливо укрыла ее пледом, закрыла ставни и подбросила в камин несколько поленьев.

Никто так и не дождался возвращения шута. Под барабанную дробь дождя уснули и гвардейцы в сторожевых будках, обняв тяжелые алебарды, даже бродячие собаки разбрелись. Город окутал сон. 19 19 Автор отсылает читателя к песне группы Король и Шут «Дурак и молния».

Гроза унеслась прочь, и небо очистилось уже к рассвету. Едва солнце поднялось из-за леса и окрасило небо розовым цветом, из тумана, что окутывал тракт, появился человек. Вид у него был изможденный, а от промокшей одежды поднимался пар. Но, несмотря на это, на перепачканном грязью лице сияла улыбка. Мало кто смог бы узнать в путнике королевского шута, однако, таковые нашлись. Глядя, как тот идет по дороге, начальник стражи, гремя доспехами, вышел из караульного помещения, подбоченился и прокричал.

– Ну и как успехи? Ждать мне пополнение в отряд ночного дозора или нет?

Прохор помахал офицеру в ответ.

– Готовь алебарду потяжелее, да маршрут подлиннее!

Шут подошел к воротам и, проходя мимо старшего дозорного, приоткрыл торбу, позволив в нее заглянуть. Начальник стражи открыл рот от удивления и еле выдавил.

– Эта старая жаба удавится…

А то! – подмигнул Прохор и вошел в город.

Спустя полчаса шут уже считал ступени на лестницах, поднимаясь в свою каморку. Глаза слипались от усталости, хотелось скорей сбросить сырую одежду и завалиться в теплую кровать. Сейчас Прохор даже не вспоминал о своем господине. Его не волновало ни капельки, пришел ли король в себя или нет. Ему хотелось только одного – спать. Тем более что в полдень предстоит продемонстрировать результат своей ночной охоты всем жителям Броумена. Конечно, это можно сделать в любом состоянии, но он хотел еще и получить удовольствие, когда увидит выражение лица Министра, и лучше всего быть в бодром расположении духа.

Прохор брел по коридорам мимо десятков дверей, которые вели в покои дворцовой знати. Проходя мимо одной из комнат, шут услыхал скрип петель и почувствовал, как кто-то схватил его за ворот куртки и втащил внутрь. Судя по тому, что в комнате царила тьма, ее хозяин еще не открывал ставни. Только благодаря лошадиной усталости охотник за небесными сполохами промедлил секунду и не дал нападавшему отпор, что, скорее всего, и спасло ему если не жизнь, то здоровье уж точно, и пару зубов, как минимум.

– Где ты пропадал, негодник?! – прозвучал во тьме страстный шепот, и тут же Прохор ощутил на своей шее тепло женских губ. – Я уже начала переживать. Ну что, поймал свою молнию? – шут хмыкнул, нащупал торбу и чуть приоткрыл ее. В темноте сверкнули фиолетовые искры. – Вау!

– Да… – шепотом сказал балагур. – Можно я уже пойду? Мне выспаться надо.

– А как же я? Неужели наихрабрейший шут бросит в одиночестве свою даму сердца?

– Это не честно! – Прохор попытался нашарить дверную ручку. – К тому же уже утро, нас могут услышать или увидеть!

Наконец ему удалось приоткрыть дверь и выскользнуть в коридор, и прежде, чем позолоченная створа закрылась, шут услышал вздох разочарования. Рыжеволосый шутник прислонился к стене и закрыл глаза. Его грудь вздымалась. Уж больно горячая его пассия, не у каждого хватило бы самообладания отказать ей, но у шута на это имелось много причин.