Михаил Шелков: Проект «Калевала»

Увидев этого старика впервые, можно было поразиться тому, как человек вообще смог дожить до такого возраста. Будто все жизненные соки уже давно покинули тело, но тело это до сих пор не хотело умирать. А если бы кто-то заглянул отшельнику в глаза, то увидел бы саму вечность… Старик был старше любого долгожителя, когда-либо обитавшего на земле. Он прожил не одну, не две и даже не сто человеческих жизней. Он прожил больше… И, в конце концов, человеком он тоже не был, хотя имел столь похожий облик. Зато он видел своими глазами всю историю человечества: от времени появления первых людей до современной эпохи.

– Время, время… – шептал старик, – Сейчас оно движется так быстро. А люди всё ускоряют и ускоряют его. Они строят большие города, чтобы выживать, а не жить в них. Они получают новые знания, но больше разрушают с их помощью, чем созидают. Как хорошо и как долго я знаю их, но понять не могу…

Он посмотрел на небо. Звёзды!.. Они, как всегда, были слишком далеки и недоступны. Как же тяжело отшельнику было прожить такую долгую жизнь и не узнать даже небольшой толики всех великих тайн мироздания. А ведь он когда-то был так близок к Истине! Неоспоримой и единой Истине, где хранился секрет мироздания, тайна всей Вселенной. Но старик так и не узнал его, а ныне был обречён на безрезультатные поиски смысла существования. И в этих поисках он потерял страхи и беспокойство…

…Однако сегодня вдруг снова ощутил давно забытое чувство тревоги. Что изменилось в мире, он понять не мог. «Может быть, это предвкушение смерти, которая никак не приходила ко мне в течение многих эпох?» – предположил старик.

– Да, наверное, близко смерть… – продолжал рассуждать он себе под нос, – Но, к сожалению, не только моя… Похоже, это смерть всего нашего мира… Интересно, а что за день сегодня?

Предчувствие не обманывало отшельника. Действительно, звёзды знали о великих переменах и великой опасности впереди. А гибель прежнего мира неотвратимо приближалась… История человечества, которую старик лицезрел с самого начала, готова была вот-вот завершиться!

Костёр начал медленно затухать. Но неожиданно пламя вспыхнуло с новой силой и стало нервно метать огненные языки. Так могло случиться, если бы лёгкий вечерний ветерок резко сменился порывистым вихрем, атакующим то с одной, то с другой стороны. Но над пустыней стелилась совершенная тишь, а огонь костра продолжал колыхаться в беспокойстве. Так же неспокойно сделалось у отшельника на сердце.

Он давно потерял счёт времени, а даже если бы и узнал текущую дату, она бы ему ни о чём не сказала.

Окончилось тридцать первое мая, и наступило первое июня две тысячи пятнадцатого года. Безоблачный тёмный плащ полночного неба укрывал Аравийский полуостров. Такая же ночь, но с густой пеленой туч и ревущими грозами стояла над европейской частью России. Британские острова провожали вечер уходящего дня, а Япония встречала новое утро. И ни историк из Бирмингема Скотт Брайан, ни психолог из Волгограда Ольга Белова, ни художник из Киото Мурасаки Наоки ещё не знали, что совсем скоро судьба всего мира окажется в их руках…

Этим утром, первым утром наступившего лета, Бирмингем был, как всегда, прекрасен и неповторим. Солнце поднялось высоко и бросало свои лучи на стеклянные небоскрёбы и двухэтажные домики, на гудящие автострады и тихие спокойные каналы, на крышу центрального вокзала и белый купол кафедрального собора…

Бирмингем был многолик и разнообразен.

На широких улицах гудели машины, загораживали обзор огромные офисные и деловые центры, многоэтажные, выполненные в урбанистическом стиле. Даже городская библиотека, крупнейшая публичная библиотека Великобритании, недавно переехала из старого здания в духе серого бетонного авангарда в новое, похожее на шар-трансформер с серебристыми и золотистыми кольцами из алюминия вдоль фасада. С архитектурой будущего соседствовали строения из красного кирпича, всем своим видом заявлявшие об индустриальной мощи города в девятнадцатом и двадцатом веках. О старинной Англии, чопорной и патриархальной, напоминали протестантские приходы и многочисленные пабы, из которых в дни футбольных матчей раздавались подвыпившие голоса болельщиков клубов «Астон Вилла» и «Бирмингем». Об Англии же современной, со сменившимися нравами, громко голосили фестивали меньшинств и огромный гей-квартал.

Могло показаться, что у современного города-миллионника не было какого-то особого шика, своей изюминки. Но лишь на первый взгляд…