Анастасия Почебут - Простое Прошедшее

Когда мне было двенадцать лет, я делал первые попытки стать независимым и самостоятельным: часто грубил маме, показывая свой характер, и всегда за это получал. Как забавно наблюдать за детьми, которые находятся на этой же стадии взросления! Они ноют, кричат, фыркают, закатывают глаза и совершенно искренне верят в то, что они самые умные. А ещё забавнее наблюдать за людьми, которые ведут себя так же в сознательном возрасте!

Примерно в четырнадцать лет я впервые осознал, что мне стали нравиться девочки. Я не говорил об этом маме, потому что боялся перестать быть ребёнком в её глазах. Когда она спрашивала меня о противоположном поле, я отшучивался и говорил что-нибудь типа «Ты, вообще, о чём?». Долго скрывать о девочках не получилось, всё-таки это казалось странным.

Где-то лет в шестнадцать, то есть в старших классах, я стал замечать, что и сам не сильно безразличен слабому полу. Я сравнивал себя со сверстниками и осознавал, что по многим критериям стою на ступень выше их. Я был интересен и загадочен, поэтому девушкам было сложно устоять. Они закидывали меня письмами, заигрывали со мной, а самые смелые проявляли безразличие. По неопытности и глупости я, признаться, пару раз попадался в их ловушки, но умело из них выпутывался, так и не успев ничего начать.

Мой первый роман, как не глупо сейчас использовать слово «роман», начался в восьмом классе. Рита всегда считалась самой красивой и неприступной девушкой в нашей школе. И я не мог не доказать всем, насколько просто мне даётся то, что недоступно другим. Все Ритины подруги добивались моего внимания, а я выбрал её. Она не поддерживала дальнейшего общения ни с одной из них, считая, что все они ей завидуют. Более того, она боялась, что кто-нибудь из них вновь меня заинтересует.

Это были неотёсанные подростковые отношения двух людей, которые совсем не понимали друг друга. Сначала всё было не так уж и плохо: обоюдный интерес, встречи, свидания, цветы, свечи, кровати. Вся магия очень быстро испарилась, и я по-новому увидел Риту: глупую, капризную – недалекую особь женского пола, которая беспощадно вцепилась в меня и никак не хотела отпускать. Я постоянно выслушивал её истерические крики о том, что я её не люблю, что не уделяю ей должного внимания, и подобную присущую женщинам чушь. Благодаря Рите, я на протяжении всей жизни видел женщин насквозь с их комплексами и страхами, которые превращали их красоту лишь в дешёвое подобие того, что нормальный мужчина хотел бы видеть рядом.

Сложно поверить, но мы с Ритой достаточно долго были вместе. Несколько лет я не мог избавиться от этого тяжёлого груза в силу привычки и старался мириться с нашими отношениями, ежедневно отсрочивая дату расставания. Самое интересное, что Рита об этом и не подозревала, ведь актёр из меня был превосходный. Я поддерживал связь с ней в более чем близкой атмосфере, иногда даже сам путался в своих чувствах к ней. Порой я, бывало, даже верил в то, что Рита станет моей женой. Она так этого хотела: постоянно говорила, как мечтает гулять с моими детьми по берегу океана. Но ничего у неё не вышло.

Я смотрел на Дона. Он сидел на парапете в заднем дворе нашей школы и держал в руках наполовину пустую бутылку виски. На часах было около двух ночи. Наш выпускной вечер подходил к концу. За калиткой вдалеке виднелись уходящие шёлковые женские платья, на плечи хозяек которых были накинуты мужские пиджаки. Мы слышали, как открывались двери здания, и каждый раз до нас доносилась музыка, всё грустнее и грустнее с каждой песней.

– И вот что сейчас делать?

– Мы вроде бы хотели ехать к Брэдли. У него дома никого.

– Я не о том, Джеймс!

Дон встал, начал широкими шагами расхаживать по двору, недоумённо прикладывая руки к голове.

– Что, вообще, нам сейчас делать? У меня ничего нет, кроме этого здания! Мы больше не посидим в столовой и не покидаемся едой. Больше никакого ягодного морса и тушёной картошки. Больше никакой миссис Кларк. Мы больше не увидим, как она ведёт урок и одновременно моет окно! Никаких поездок с классом и весёлых песен в самолёте. Даже проспать и прогулять теперь нечего!