Олег Паршев - Цепи Скорпиона

Наново Черномазик испугаться не успел, а когда ж отдышался и пришёл в себя, то увидел, что сидит он на чистом земляном полу, аккуратно выстланном сухим мхом. По углам небольшой уютной пещерки (совсем-совсем небольшой, ибо разместиться там могли, от силы, трое-четверо таких маленьких существ, как Черномазик), тлели воткнутые в стены гнилушки, распространяя вокруг мягкое голубоватое сияние. А напротив домового по-хозяйски расположился зверёк, покрытый чёрной бархатистой шерстью. Размерами, пожалуй, ещё помельче Черномазика.

– Я – Крот, – посвистывая, представился зверёк. – То есть, это меня так зовут. А, вообще-то, я полевой дух. Полевик.

– А я домовой Черномазик. Спасибо за помощь. Как не ты бы…

– Ой!.. Я, как упыря увидел, как испугался! – воскликнул полевик, забавно прижав лапки к оттопыренным ушам.– И давай тебя тянуть!

– Вовремя, – проговорил домовик. – Если б… прям не знаю… Съел бы он меня, наверное.

– Не, они таких, как мы не едят. Точно.

– А зачем я ему тогда? – не понял Черномазик.

– Ну, мало ли…

– Слушай, а ты по-роцки шпаришь… Наш, что ли?

– Родители мои сюда перебрались, когда на нашем лугу летавицы 35 35 Злые духи в человеческом обличье. Чаще, в женском. завелись. Ох, и злющие твари! Грубые! Скандальные! Да ещё гадят вокруг!.. Да только и здесь не мёд. Одни бэнши 36 36 Злые духи в странах Запада. Наполовину ведьмы, наполовину призраки. В общем, страшное дело. чего стоят. Летают, проклятые. Воют. Житья не дают. Похлеще летавиц… А на днях какая-то новая гадость завелась, ползала. Я такую раньше и не видел.

– Нам тоже что-то новое попалось, когда через лес ехали, – вставил в монолог полевика Черномазик.– Караконджо называются. Вроде наших водяных, но синемордые и пакостные очень.

– Сказали, много нового будет, – просвистел задумчиво Крот.– Ещё бэнши с этими караконджами родными покажутся.

Вот так, рассказывая друг другу всякие страшилки, простые безобидные духи, что так легко сошлись меж собой, провели ночь. А под утро, когда капельку вздремнув и слегка подкрепившись, Черномазик попрощался с полевым и вылез на поверхность, его кто-то грубо схватил его и повалил на спину.

Карам дождался его. Быстро и ловко орудуя длинными пальцами, из которых сочилась тугая клейкая нить, упырь моментально сплёл вокруг маленького духа надёжную и крепкую сеть.

– Но ты же не пьёшь кровь домовых! – это было единственное, что успел прокричать Черномазик, прежде чем клей измазал его губы.

– 1 —

Старый, завитый плющом замок, принадлежавший прежде графу Плантвейну, состоявшему с правящими герцогами в близком родстве, высился в самом центре обширного плоскогорья. Вокруг, куда ни кинь взор, зеленели небольшие дубовые рощицы, служившие пристанищем для многочисленных птиц и зверей. А сочность трав и необыкновенное разнообразие цветов заставляли путника остановиться и замереть в восхищении. Однако теперь странники проходили здесь не часто, не то что раньше. И наполняли округу лишь солдаты в рыжих кафтанах да их небольшие лошадки.

А когда-то, в доордынские, благословенные времена жизнь тут так и кипела, и дом был, что называется, полная чаша. Сновали по дорогам расторопные гонцы и герольды; бесчисленные работники графа – садовники и метельщики, конюхи и кухарки, горничные и пастухи, впрочем, всех и не перечислишь – сбиваясь с ног, спешили исполнить указания энергичных и предприимчивых хозяев, а сами Плантвейны вовсе не старались изображать из себя чопорных и надутых господ, а постоянно искали занятий для души и сердца, не чураясь при этом самого простого труда.

Но всё закончилось в одночасье. Старый граф погиб на охоте – спасая юного ловчего от стаи волков, а спустя месяц налетел со своей ордой Бухнадар.

Вот тогда замок (ведь единственный наследник бесследно исчез), и превратился в штаб Владыки Мокинзара, откуда тот, как гриф с поднебесья, озирал захваченные страны.

– 2 —

Святополк ощупал стены. А что ж ты хотел? Вполне себе тюремные стены – влажные и осклизлые. Долго тут не протянешь. Окошко одно, и то на самом верху. Ещё и решёткой забрано. Да, брат, дела скверные. Дышать нечем, спать негде, бежать, во всяком случае, сейчас, невозможно. Не тюрьма даже – пещера! И что делать?

Невесёлые эти размышления прервал скрежет открываемого засова. В подземелье, пригнувшись, заглянул Хынсебен.

– Привет, Святополк, сын Ратибора! – весело проговорил он.– Как устроился?