Лариса Ратич - Души прекрасные потёмки

А потом, спустя годы, когда жизнь подучила меня как следует, я всё понял и ещё раз восхитился своим родителем.

Ведь война – это война. Первыми сгинули те, кто не умел (или не хотел) подумать в первую очередь о себе. А он – и умел, и хотел.

И в мясорубке этой не был, и жив-здоров остался, да ещё и благополучен. Мы с мамой, наверное, тогда потянули бы его на дно; а новый родственник – влиятельный тесть – оказался спасательным кругом. Прав, выходит, был мой отец. Прав!

…Подоспели выпускные экзамены, и первым было сочинение. Я всегда их писал неплохо, поэтому почти не волновался. Из предложенных тем выбрал Пушкина – это я знал лучше всего – и, довольный собой, наваял приличный текст. Всё в меру, всё как положено; удачно ввернул несколько цитат. Сдал одним из первых, не сомневаясь, что на твёрдую «четвёрку» могу рассчитывать.

Вечером в мой «чулан» кто-то тихонько постучался. Было уже довольно поздно, и я чертыхнулся: «Кого это там…» Но, открыв дверь, изумился: на пороге стояла Софья Михайловна, наша учительница литературы. Она быстро приложила палец к губам и прошмыгнула в комнату без приглашения.

– Силин, – зашептала она почти беззвучно, едва я прикрыл за ней дверь. – Беда, Боря.

– О чём вы, Софья Мих… – она моментально зажала мне рот своей потной горячей ладонью.

– Тихо!!! —зашипела яростно. – Сядь!!

Я покорился. Что произошло?..

– Силин, – волновалась она. – Ваша дверь в коридоре, к счастью, была открыта. Меня никто не видел, я надеюсь. Обратно тихо-тихо выведешь меня сам, ладно?.. У тебя нет случайно шляпки с вуалью?.. Мама не носила? Когда-то это было модно… Надо, чтоб меня не узнали, даже если увидят. Понимаешь? – надо!

Она была встревожена не на шутку, и её страх невольно передался и мне.

– Хорошо, – зашептал я в тон ей, еле-еле слышно. – Что случилось?

Она осторожно вынула из сумки какие-то листки, положила на стол.

– Смотри, Боря!

Это было моё сочинение. Ну и что?.. Она ткнула пальцем:

– Читай вот тут.

Я пробежал глазами: «Пока надеждою горим, … мой друг, отчизне посвятим…»

Ну, цитата. И что?

– Читай ещё раз!!! – приказала она.

Я вчитался и охнул: «… мой друг, отчизне посвятим души прекрасные потёмки». Мне стало жутко. Да за такие слова, покажи она их кому-нибудь!.. Я схватился за голову.

– Силин, успокойся! Слышишь, Боря?.. – шептала она мне прямо в ухо. – Никто не видел, никто. Я только. Проверять будем завтра с утра вместе с Анастасией Георгиевной.

…В ушах шумело. Как, как, как я это умудрился написать?! Это виноват Васька Духовный, будь он неладен!!! Твердит, как попугай, по триста раз на день: «Чужая душа – потёмки». На всё у него один ответ, про эти самые потёмки! Это он меня сегодня «дёргал» на экзамене:

– Дай списать!!

Я его, конечно, послал; а он изрёк язвительно: «Чужая душа – потёмки! Друг называется!» А какой я ему друг, идиоту безграмотному?! Не хватало ещё самому завалиться из-за этого недоумка! Он ведь и списывать как следует не умеет; скатает слово в слово, а мне – потом отвечать?!

Разозлился я не на шутку, вот, видно, и написалось: «прекрасные потёмки» вместо «души прекрасные порывы». А тут ещё – про отчизну… В одной связке!!

Я дико глянул на Софью Михайловну: меня могут посадить?.. Господи!..

– Боря, я уже придумала, – она деловито присела рядом. – Замарывать не будем, слишком грязно выйдет. Надо просто переписать этот лист. Сейчас! Я подожду.

Переписывать пришлось много, и мы на всякий случай плотно занавесили тряпками моё маленькое окошко. Мало ли… Пусть с улицы никто не увидит света в час ночи.

Я писал, а она – диктовала. По слову, по буковке. Заодно и указала мне на три ошибки, которые я допустил. Я окончательно успокоился, и уже с интересом взглядывал на неё.

Она мне всегда нравилась: молодая, интересно рассказывает. А она ещё и друг хороший… Ведь и сама рискует! Я бы, например, вряд ли смог. Но наконец мы справились, и она ушла. Шляпки с вуалью, к сожалению, у меня не нашлось, и пришлось обойтись большим маминым платком: Софья Михайловна укуталась в него по самые брови, и я тихонько проводил её до двери внизу. Потом сообразил:

– Софья Михайловна, ночь всё-таки. Давайте я вас до дому доведу.

– Нет-нет! – испуганно отказалась она. – Да и близко мне, сам знаешь…

Да, знаю. Она к нам забегала иногда (моя мама неплохо шила на дому), и один раз я помог ей донести большую сумку с тетрадками. Софья Михайловна, как и многие учителя, часто дорабатывала дома после уроков. Не всё ведь успеешь в школе!