Юрий Тупикин - Селение Горыни

– Молодой человек, ты случайно не играешь в шахматы? – Она почему-то назвала Гришу на «ты», по всей вероятности потому, что он был простовато одет, словно от простоты формы одежды зависела форма обращения к человеку. Действительно, кроме спортивных брюк трико на нём была майка, а на ногах он и сам не помнил, что было. Это и всё из одежды. Майка не мешала обозрению молодецкой груди, устоять против которой не суждено было никому из девушек, включая и шахматисток, обращающихся к простым парням на «ты». О других достояниях парня девушка, разумеется, знать ничего не знала. Пожалуй, следует сообщить, что в то счастливое время, в котором происходила данная встреча, ребятам было не свойственно обращаться друг к другу на «вы». На «вы» почтительно обращались те, кто постарше к более старшим. Исключения, правда, были и для этого времени. В некоторых семьях дети были приучены называть папу и маму официально на «вы», отбирая тем самым у детей самое близкое – дух родной крови. Впрочем, в этих семьях так не казалось.

Услышав серебряный голос девушки, Григорий взял себя в руки. То есть он вывел себя из чувственного напряжения, растянул свои губы в улыбку и начал ответ:

– В некоторых странах наличие в руках человека шахматной доски расценивается как признак ума хозяина шахмат. Это тебе первый плюс. Если бы я не играл, всё равно не признался, сказал бы, что играю. Такую девушку, если не завлечь, то хоть посидеть с ней за одной доской, побеседовать, подурачиться… Это твой второй плюс… – Григорию не пришлось притворяться, он так же естественно говорил с ней на «ты», как с ровнею ровня.

– Всегда красноречивый или осеняет?

– Не могу сказать, что страдаю немотой, но не стыдно и вдохновиться перед прекрасным; таково его свойство, не хочешь да озаряет.

– Значит, сыграем. Заодно посмотрим, как ты дурачишься… – она непринуждённо звала его «ты», предоставляя Григорию являть себя и в красноречии, и в простоте. Они вошли в её купе. Никого. Одна едет. Вот диво-то. А они с другом спят, никак не выспятся… Ничего о соседке не знают. Да по одному этому случаю к ней на приём в английском смокинге! Плебей, он не удосужился сходить даже за рубашкой. Как в майке зашёл, так и играл потом в майке.

– Если уж дурачиться, то сходу. Не буду играть, не познакомившись. Я – Григорий, еду домой со службы. Доложи о себе.

– Ого, да ты строже тренера! Уже приказывает… Я – Елена, еду домой из гостей. Докладывай о себе дальше! – вошла Елена во вкус новой игры, не садясь за столик. Тут они посмотрели друг на друга более чем внимательно, и засмеялись. Оба почувствовали взаимное расположение.

– Хорошо. Мне двадцать два года. Закончил университет. Отслужил. Лейтенант запаса, уже неделю… Не женат. Это самое интересное. Теперь ты. – Они опять засмеялись.

– Надо же. И университет, и лейтенант, и отслужил? Ты вундеркинд? – отклонилась она от знакомства.

– Не виляй, говори, – пресёк Гриша эмоции девушки.

– Хорошо. Мне двадцать лет. Заканчиваю педагогический. Званий не имею. Не замужем… Девственница… Интересно?

– Еще бы. Самое то. Ты козыряешь своим божьим даром?

– Не обязательно. Сказала, чтобы ты не настраивался… А вообще-то мои родители помешаны на девственности, как бы я чего да ни с кем; и я с ними помешанная…

– Как это ты ухитрилась со своими роскошными данными? – Он обвёл контур её фигуры ладонями. – Тебя давно должны были соблазнить, уговорить, лишить и так далее. Не исцелована и не обмята. Извини, говорим по дружески.

– Вообще-то ты хамишь, но тон у тебя не вредный, поэтому с предупреждением прощаю, – милостиво она простила Гришу.

– Да ладно. Мы, может быть, разойдёмся после игры, так хоть часок-другой не будем притворяться.

– Ты простой или умный?

– Я думаю о себе и так, и так, и ещё кое-как, но, в основном, игра покажет. Ты забыла ответить…

– Как лейтенанту запаса, докладываю: до сих пор не нашла умного, кто бы смог обыграть меня в шахматы или хотя бы заморочить мне голову… Попадались всякие заморыши, вроде…

– Меня? – они засмеялись. – Ну, дева, если дело за тем, о чём ты говоришь, считай, что я тебя обыграю и заморочу, это моя профессия… А приведи пример о других заморышах! – Теперь они смеялись после каждой фразы.

– И многих ты заморочил?

– Заморочил-то многих, но не воспользовался…

– Как?

– А так. Пойду, бывало, провожать девушку. Думаю, ну, эту сегодня обязательно, извини, оформлю… Но упускал… Если не врать, мне всегда было жалко девушек. Разговоримся, оказывается, и умная, и доверчивая, и сто сот в ней, и готова с первого раза к подвигу. И вот, наобнимаешься, нацелуешься, налапаешься и отпустишь… А домой весь больной идёшь, локотки кусаешь – ам! ам!.. – Он показал, как локотки кусают, и натурально погавкал. Елена смеялась от души. – А ты как определяла мужской ум, если не заливаешь?