…Не хотите ли вишнёвого крема?
…Ты знаешь, что он умрёт снова, когда загорится мусор, что всё будет старым, что человек, умерший уже сегодня, никогда не узнает, что он боролся всю жизнь с пьяным ежом, и завтра ему умирать будет уже незачем.
Посмотри на людей, глаза которых залеплены соусом. А вон цитирующие. Эта категория людей пришла с пауком, и они ответят тебе на любой вопрос, но до тех пор, пока не загорится мусор. Когда загорится мусор, все они умрут.
Твоё лицо старое и усталое, и ты умрёшь на днях, то время как я буду ехать в Торфяное. Летом ты исчезнешь в корнях трав, ты затеряешься там. Ты развиваешься и возвышаешься, ты паришь под перевёрнутым ящиком. Ты и твоя конструкция – одно и то же.
Что же ты, дурак? Иди сюда, ты сделаешь себя фиолетовым или белым, не желаешь ли улизнуть? Видишь ящерицу? Она знакома всем, она двойная. Луна черна, и Земля видится из космоса чёрной. Иди сюда, я покажу тебе кое-что ещё: коричневый лист, расчерченный синими линиями, где…
0.47. Капитон Варсонофьевич, 70-летний врач-венеролог, видит на сиденье рядом с собой двойную ящерицу и понимает сразу, в чём же тут дело, потому что много нельзя узнать о том, о чём нельзя узнать вообще ничего.
Ты летаешь под перевёрнутым ящиком, ты стремишься к постоянному удвоению, и ты будешь стремиться к старой истине, забытой тобой, не зная закругляющегося пути. Я вижу тебя, я видел тебя, по крайней мере, я еду в Торфяное, может быть, ты скажешь, куда едешь ты? Пятиточечное движущееся отрывистыми толчками существо-вещество, спичечное пространство, разрушенная связь между скользкой стеной, уходящей вверх, бывшей уже чем-то раньше, и новой отделившейся от стены ящерицей. Придя, ты увидишь, что на самом-то деле там никого нет, что то же самое может повторяться сколько угодно раз, но не в том разноцветная мазня будет опять старой новостью коричневых разрушенных цветов.
1.17. Капитон Варсонофьевич прибыл в Чудово, и электричка продолжает свой путь в Торфяное без него.
Двойная ящерица выходит следом за ним.
К. В. Дерменгольм поправляет френч и оборачивается к ней.
– Ну что, здорово, – говорит двойная ящерица.
– Здорово, – отвечает Капитон Варсонофьевич Дерменгольм.
12 – 13 февраля 1986 года.
В автоматическом ночном пивном баре
Капитон Варсонофьевич Дерменгольм и Магуист Пенедонтович Лукьяппер пришли в ночной автоматический пивной бар «Туп» ночью. Там никого не было. Каменный пол был грязен и мокр. Пивные автоматы светились тусклыми оранжевыми огоньками. В углу сидел Показывающий Филин.
Удивившись присутствию Показывающего Филина, приятели налили себе по две кружки, бросив в щели дважды по 20 копеек.
– Вот я не понимаю, – сказал Магуист Пенедонтович, выпив полкружки, – с чего бы кому-то нужно было знать, что его нет именно в связи с тем, что он здесь.
– Я думаю, – отвечал Капитон Варсонофьевич, – что того, чего нет в связи с тем, что оно здесь, нет также и в связи с тем, что его нет нигде.
И в этот момент по потолку прошлёпала двойная ящерица, а изумрудно-голубые тени прошли обратно, и большой розовый ненастоящий Дядя Вася Щеглов с мыльного завода стал петь чувственный романс «Я начальник лесопилки», а ненастоящий голубой Дядя Петя Вашингтонов, сверкая ненастоящим голубым кумполом, стал подпрыгивать, сжиматься, растягиваться и собираться в складки, как гармошка, при этом он играл на аккордеоне, пел «Камаринскую» и танцевал вальс. Ритмически резво и задорно припрыгивая, по стенам и потолку пошли бесконечные ряды зелёных и фиолетовых манпюльдиков, потом появились шарапупы, шагающие в свинговом ритме. Люстра то исчезала, то появлялась и падала вниз, прошибая каменный пол, откуда сразу начинали вылезать и выбираться небольшие ненастоящие Дяди Пети Вашингтоновы, сверкая маленькими кумполами, но пол снова восстанавливался, становясь как был, и им это не удавалось, потом люстра падала вновь, снова начинали через дыру выбираться Дяди Пети Вашингтоновы, снова восстанавливался пол, и так продолжалось без конца. Троллейбусная дуга сгибалась и разгибалась, сыпались толстые мясистые плоды цурюка, на полу они начинали ритмически подпрыгивать и ползать туда-сюда, ненастоящий Дядя Вася Щеглов всё ещё пел, прижав к волосатой груди микрофон, отставив далеко в сторону правую руку, закатив глаза и вывалив язык, люстра всё падала, и маленькие ненастоящие Дяди Пети Вашингтоновы всё не могли выбраться, основной ненастоящий большой Дядя Петя играл на бубне и ездил на носороге, в углу возник красный глаз, и Дядя Петя Вашингтонов упал перед ним на колени и шёпотом по-английски возопил: «Красный глаз!! Красный глаз!! Как это здорово! Дайте мне ручку! Я запишу это красиво!!». Шарапупы в свинговом ритме зашагали к нему, протягивая ему вместо ручки живых чугунных Показывающих Филинов, ритмические манпюльдики всё шли и шли маршеобразно бесконечными рядами; Дядя Вася Щеглов допел наконец, сел на пол и стал подпрыгивать на заднице, грубо рыча, микрофон он съел и упал рылом в грязь; не следует забывать, что он был ненастоящий; ненастоящий Дядя Петя Вашингтонов взял микрофон и, сжимаясь и растягиваясь, как гармошка, закатив глаза, вывалив толстый язык и откинув в сторону руку, стал петь романс:
Читать дальше