– Будьте внимательны при оформлении своей работы. Помарки будут квалифицироваться в пользу проверяющего…
Да, тут они, конечно, с принимающими экзамен, вне всяких сомнений, по разные стороны баррикад. Тем только дай повод, чтобы срезали, не поставили «отлично». В этом они, видно, задачу свою основную и зрят…
Аккуратно перепроверив, парень все переписал на чистовик. Сосед слева пыхтел – что-то явно не ладилось. Рэм краем глаза посмотрел на его листок и начал быстро писать у себя в черновике. Закончив, подтолкнул соседа локтем – переговариваться им было строжайше запрещено вплоть до немедленного удаления – ручкой показал, что надо делать, и, как ни в чем не бывало, стал сосредоточенно смотреть вперед, словно еще что-то обдумывая. С такой-то, насколько можно облегченной задачей сосед справился успешно, перекатав, не привлекая излишнего внимания, нужное решение.
– Спасибо! – беззвучно прошептали благодарные губы.
– Нема за что… – пожали в ответ польщенные плечи.
Никто со стороны их немого разговора не заметил.
Отсев был беспощаден – из всей группы пятерочников через сито прошло чуть больше двадцати. Остальные были вынуждены продолжать сдачу экзаменов со всеми остальными.
Глядя на их понурые спины, Рэм задумался о том, что, если такую, в принципе, среднюю по сложности контрольную не смогло решить столько человек, то чего, спрашивается, стоят их пятибалльные аттестаты. Это или показатель слабого уровня подготовки в сельских школах, или многие из них – просто «дутые» отличники.
Получив «двойки» на самом первом же экзамене, уехала третья, оказавшаяся самой неудачливой часть кандидатов. Среди убывающих оказался и друг Валерка. Камнем преткновения для него стало сочинение.
– Рэм, ты понимаешь, я же все написал, написал. Как же так… как?
Тяжело, очень тяжело было Рэму смотреть в его тоскливые глаза, как будто в этом была его вина, в том, что друг уезжает, а он остается. Внутри все защемило тоскливо-тревожащим чувством. Вот он и остается тут совсем один. А вокруг все чужое, недружелюбное.
– Что я могу сказать тебе, Валера…
Если уж честно сказать, парень и сам не был до конца уверен в том, что будь у него на первом экзамене сочинение, он тоже справился бы успешно. В математике, там все четко и ясно – пример решен: правильно или же нет. А здесь все субъективно и зависит от проверяющего. Понравятся ему чужие мысли – хорошо. А если нет? Согласен ли он с тем, что в этом месте должна быть запятая, или нет? Существуют ситуации, которые можно трактовать и так, и эдак. Правила же гласят, что правописание в таких случаях может зависеть исключительно от замысла самого автора.
Да, все это, конечно, так. Только оценивает-то эти мысли совсем другой человек. Откуда ему знать то, о чем думал при написании своего опуса автор? Возьмет и посчитает кое-какие знаки препинания за лишние. Хуже того, не понравился проверяющему автор или его фамилия своим неблагородным звучанием – может «помочь» поставить пару лишних запятых. Тогда вообще никому и ничего не доказать. Сочинение – это лотерея.
– Тебе хорошо говорить, ты уже поступил…
В мальчишеском голосе дрожь. А в глазах за влажной пленкой собирается горькое разочарование, скрывая досадливую зависть вперемешку с накапливающейся жгучей обидой. На кого и на что? Трудно сразу понять…
Счастливчиков в спешном порядке провели через свою медкомиссию при училище – для соблюдения приличия, так уже, на всякий случай, без всяких особых придирок. Наверное, медики уже посчитали их, как за своих, ну почти поступивших. Кроме того, их с нетерпением ожидали отцы-командиры в лице бравых старшин рот. Группу выстроили, разделили на три части и объявили о том, кто из них попал в четвертую, кто в пятую, а кто и в шестую роты.
Суматоха, беготня. Кто-то похожий на знакомого, вроде, где-то уже виделись, подошел к Рэму.
– Меня зовут Юра Кусков, – сказал невысокого роста паренек. – Спасибо тебе за помощь на экзамене, – и в знак дружбы протянул руку.
– Рэм Валишев. Не стоит, – от смущения ему стало немного не по себе. – Для меня это было вовсе не трудно.
Оказалось, что они попали в одну роту – четвертую. Старшина поджидал их с заметным нетерпением во взгляде показавшихся очень проницательными глаз, много повидавших и немного усталых.
– Старший прапорщик Яппаров, – представился он ребятам. – Прошу любить и жаловать, – старшина говорил негромко, с хорошо отличимыми доброжелательными интонациями в голосе.
Читать дальше