Светлана Багдерина: Весёлый лес

Он прикусил язык, смешался, закашлялся под горящим взором крестника, но быстро нашелся и бодро продолжил:

– Лес у нас будет позади, неизвестно кто там и что, а самое главное, когда. Поэтому приглядывать за тылом будет царевич. Женщины как самые бестолковые… в смысле, от них там толку никакого не будет, – спешно поправился школяр под вспыхнувшими возмущением взглядами девиц, – держатся в середине. А в самом центре нахожусь я – как ценнейший член экспедиции. Всё понятно?

– Нет, не всё! – выпятила нижнюю губу и опасно прищурила глаза Изабелла. – Мне не понятно, на каком основании какой-то… Афанасиус…

– Агафоникус, – шелковым голоском поправил маг.

– Не имеет значения! – гордо фыркнула ее высочество. – Так вот, мне даже не интересно – мне любопытно , на каком основании он принялся указывать, что должна делать и где стоять я ?

– На том… На том, ваше высочество … что через завалы и кусты мы не пройдем, а яма эта – не просто пещера или логово, а подземный ход, и вести он должен к замку, потому что больше ему вести некуда! – подался вперед маг.

– Перед тем, как распоряжаться, ты должен был доложить свои соображения мне , а уж я бы приняла решение… – встретила его нос к носу принцесса, и глаза ее свернули упрямым огнем.

– И какое же решение ты бы приняла?

– Да хоть какое, кроме твоего! И обращайся ко мне на «вы»!

– Это почему?!

– Что – почему?!

– И то, и другое – почему!

– А и то, и другое потому…

– Извините, что осмеливаюсь прервать вашу ученую дискуссию, – на молниеносно разгорающийся костер ссоры пролился вдруг поток учтивой речи, – но предложение волшебника разумно, ваше высочество. А дельная мысль голову не выбирает. В лесу королей нет, как любил говаривать мой отец.

Изабелла, пунцовая от ярости, хватанула ртом воздух, собирая запал для мегатонного взрыва, но вдруг осеклась, словно налетела на невидимую стену.

– Я… я… – прерывисто дыша, но уже не давая воли той буре эмоций, что захлестывали ее еще секунду назад, проговорила она и вдруг повернулась к примолкшему справа Лесли.

– Ты тоже думаешь, что это хороший план?

– Я… Да. Нет. То есть, я хотел сказать, что если бы при мне был мой любимый топор…

– Боевой топор и топор лесоруба – не одно и тоже, ваше высочество, – учтиво склонил голову де Шене. – Боюсь, в этом лесу пользы от него всё равно не было бы никакой.

– Да я как раз про такой топор и… и…

Дойдя до различий в топорах, дровосек вспомнил, с кем говорит и про что, и окончательно растерял те немногие слова, что удалось собрать под свои знамена.

Изабелла дернула губой, отвернулась и произнесла, обращаясь к Агафону:

– Я одобряю твой план действий, маг. Ну, разумеется, с поправкой на то, что самый ценный член экспедиции это не ты.

И она вскинула на студиозуса брызнувший ледяными искрами взгляд: попробуй, возрази. Его премудрие вздохнул, философски пожал плечами и согласно кивнул.

– Хорошо. А теперь, когда наиважнейший момент был так удачно выяснен, нам уже можно идти выручать герцогиню? Ваше высочество?

Путешествие по заброшенному подземному ходу четверки отважных и одного к ним примкнувшего продолжалось третий час.

Острый страх встречи с родственниками, конкурентами или соседями убиенного монстра постепенно сменился приглушенной настороженностью перед неизвестностью. Та, в свою очередь – тупым раздражением длинным тоннелем, в котором не происходило ничего интереснее эвакуации мокриц и пауков при приближении их компании. А закончилось всё на четвертом часу пути резким приступом клаустрофобии, осложненном желанием получить хлеба и зрелищ.

И первого – гораздо больше, чем второго.

– Подумать только… – печально пробормотала принцесса, нарушая молчание, длившееся едва ли не с момента их спуска в подземелье. – На обручальном пиру подавали столько всего аппетитного – пальчики проглотишь, как говорит Шарлемань Семнадцатый… а я съела всего три пирожных. Ну можно быть такой недальновидной дурой, а?

Унылая песнь страдающего пустотой желудка прозвучала подтверждением ее словам.

Агафон, у которого единственным блюдом в меню дня была бутылка красного, понимающе вздохнул, сглотнул голодную слюну и еще раз оглядел обстановку, открывавшуюся в свете мечущегося над их головами мотылька. Жадными щупальцами свисающие со сводов корни, рваные занавеси из паутины, заплесневелые потеки на щербатой темно-красной кладке, покрытые странной белой грязью широкие камни пола под ногами – и никакой еды. Даже мышей и крыс – неизбежных спутников подземелий – здесь отчего-то не было. [3] «Не то, чтобы я согласился съесть кого-либо из этой братии даже от голодной смерти», – торопливо додумал про себя чародей. А потом пораскинул мозгами, и мысль закончил: «Хотя часа через три задайте мне этот же вопрос еще раз, пожалуйста».