Светлана Багдерина: Весёлый лес

Или просто пытался понять, что такое дифференциал. Или уравнение. Или система.

Или сколь угодно осложненным, если уж на то дело пошло.

Кроме звуков, похожих на удары веселых футболистов по мячу – встреча, надолго отбивающая аппетит.

Если это вообще было возможно.

И хлестнула бы – если бы под руками оказались перчатки. Или что-либо иное, для хлестания подходящее. Или хоть что-нибудь, при отрывании чего от еще остававшегося на ней наряда всё остальное не развалилось бы тоже.

Всё же тихо радуясь, что в кулаках, кроме не смытой грязи, у ее высочества ничего не было. Хотя по-настоящему радоваться ему надо было тому, что ослепленная яростью и обидой, она забыла про позаимствованный у бугней кинжал.

По крайней мере, в таком виде, в каком они запомнились, и в каком он смог воспроизвести их левой рукой.

Для самого себя, в первую очередь.

Каждая из которых заканчивалась: «…закупорьте в бутылки и отправьте по двадцати адресам. А через пять дней будет вам счастье».

Что веселые и изобретательные студенты прошлых выпусков приписали к губам выпрыгивающего по пояс из воды человечка, его премудрие рассказывать не стал, единолично рассудив, что буде настоящему утопающему выкрикивать такое во всеуслышание, его, скорее, бросятся дотапливать, чем спасать.

За двенадцать лет воспитания племянницы привыкшая не удивляться ничему.

Кабуча… на кой пень, спрашивается, полчаса репетировали… Ладно, если хоть коряга какая-нибудь получится, какой уж там матрас…

Одно дело – видеть его мельтешащим внутри рыбы и гадать, не являются ли глаза у этого конкретного вида озерных обитателей продолжением желудка. И совсем другое – лицезреть чудесным образом спасшегося товарища нос к носу. Пусть даже один из этих носов – рыбий.

На Агафоне, главным образом.

Он попытался бы сделать это сухо, но в его положении некоторые достижения были просто вряд ли возможны.

Ни одно из которых и на километр не приближалось к тем мегаваттам уверенности и оптимизма, что он пытался излучать.

Ну не к капитану ведь!..

Или вбок? Или вверх?

По крайней мере, Агафон потом клялся и божился, что вопль был исключительно женский.

Мастерство приходит с опытом, опыт с практикой, практика – с необходимостью, как сказал Сизиф.

Или бочколитры?

Одним из условий благополучной жизни при дворе царя Костея было умение отличать дела, касающиеся простых людей, от касающихся только волшебников. А самым первым и главным условием не только благополучной, но и долгой жизни было тотальное и безоговорочное невмешательство во вторые.

Что лишний раз подтвердило поговорку «Нет худа без добра». Хотя от такого добра добра не ищут…

Ведь не Агафона же имел в виду Гавар!

Или, скорее, если судить по направлению ее взгляда, без серии ударов большим и тяжелым фрагментом люстры по голове.

А во внутренний его мир сейчас поостерегся бы лезть даже Гавар.

Когда единственная надежда на спасение приходит в себя и не помнит в какое именно себя она пришла, что еще бедной девушке остается?

Очень короткое время от очень короткого времени, если быть точным. А если еще точнее, то практически непрерывно.

А заодно племянницу, валенки, Лесли, и все, что еще поддавалось спасению с ее более чем скромными возможностями.

Раненная упорно исполнять свои обязанности в полном объеме отказывалась и, в лучшем случае, сходила за половину руки.

Хотя сейчас, поинтересуйся кто-нибудь его мнением, скоростному спуску по лестнице и слалому вверх тормашками по горному склону он предпочел бы бандитов – была надежда, что те убили бы сразу.

Как известно, крайне неприязненно относящуюся к молниям, попадающим два раза в одну точку.

Вероятность процентов в двадцать, что в предыдущей жизни оно было рубахой. И процента два – что белой.