О. Странник - Трамвай судьбы

Присев на пятки рядом с монахом, я забормотал стихи Гумилёва, попадая ямбом в ритм молоточка:

Дальше забыл слова и перешёл на так модные нынче цифровые стихи тем же четырёхстопным ямбом, декламировал их и чиркал их в блокнот:

Полупрозрачные нефритовые губы Будды зазмеились ехидной улыбкой… или это струйки фимиама исказили их безмятежность? Рядом со мной возник китаец неопределённого возраста в мешковатых штанах и куртке, сунул мне под нос растопыренные три пальца, выхватил из курильницы палочку, загасил тлеющий конец об пол и исчез в полумраке храма. Я от неожиданности заткнулся и поспешил к выходу; невозмутимые монахи продолжали постукивать и бормотать.

Навстречу мне по саду шёл гид, подняв вверх зелёный сложенный зонтик, за ним подтягивались наши, наперебой упрекая меня:

– Ну ты где пропал? Сколько тебя ждать можно? Пошли давай в автобус, обедать пора…

В автобусе я хотел было спросить гида про странного китайца, но постеснялся, решил, что тот просто хотел продать курительные палочки за три юаня… или три пачки за три доллара, наверное. Мои спутники шумно обменивались впечатлениями. Девушка-гид, сменившая того, с зелёным зонтиком, в мегафон напоминала план на сегодня и раздавала проспекты и памятки.

Наша группа только сегодня утром прилетела из Бийджина (именно так сами китайцы называют Пекин). Мы оставили в необъятном мраморном сверкающем вестибюле отеля багаж и руководителя группы Раису Гарбузенко – она же владелица турагентства и бывшая известная телеведущая. Раиса, изящная энергичная блондинка средних лет, осталась заниматься нашим расселением, а нас накормили завтраком – и в автобус, на экскурсию.

В Пекине мы провели три насыщенных впечатлениями дня после одиннадцатичасового перелёта из Москвы. О, эти старые и новые чудеса китайской столицы! Эти незнакомые запахи и кишащие толпы одинаковых низкорослых людей, эта гигантская площадь и киборги – военные патрули с непроницаемыми лицами и автоматическими движениями. А Запретный город, дворцы, сады, храмы, базары, хутуны! Впечатления громоздились и наслаивались… «Ну ничего, потом всё уляжется в голове, – думал я, сидя в автобусе рядом с черноволосым моложавым Павлом Петровичем, с которым успел подружиться, – всё рассортируется, тем более снимки и записи мои помогут всё вспомнить…»

Я – молодой инженер и начинающий поэт – чувствовал себя чужим в этой группе солидных пожилых мужчин. Как выяснилось, все они были большими начальниками в строительных трестах Северо-Запада, да и единственный среди них дружелюбный весельчак Павел Петрович тоже был главным инженером какого-то питерского треста.

Автобус лавировал среди транспорта и снующих во всех направлениях пешеходов, упорно лезущих под колёса. Казалось, что все 30 миллионов населения Шанхая вышли на улицы и толкутся, не обращая внимания на транспорт. Мы с Павлом сидели сразу за водителем суперсовременного автобуса с великолепным обзором через лобовое стекло и только ахали, охали и рефлекторно «жали то на тормоза, то на газ», как бывает с автомобилистами-пассажирами при аварийных ситуациях. Мы с уважением поглядывали на бесстрастное лицо водителя и его ловкие манёвры. «Интересно, – подумалось мне, – в этой толпе и в Пекине, и здесь, в Шанхае, совершенно не видно детей и собак», – и я спросил об этом девушку-гида Лули. Она ответила почти без акцента:

– Да, собак вы не увидите, но не думайте, что это потому, что мы едим собак. Нет, не едим, мы не корейцы. Просто есть приказ выгуливать их до семи утра и после часу ночи в специальных местах. За нарушение очень большой штраф. А дети – в школе или дома, а на улицах – нет. Постановление правительства: одна семья – один ребёнок. И все они заняты делом.

Все заинтересованно стали спрашивать:

– Как? Это постановление всё ещё действует?

– А что бывает, если возьмут и родят ещё?

– Даже богатые китайцы, а их теперь у вас много… даже эти «новые китайцы» должны соблюдать закон «один ребёнок»?

Круглолицая Лули, коренастенькая в своей синей униформе, опустила узкие чёрные глазки и стала по очереди отвечать:

– Да, постановление действует. Если рожают ещё, они просто не регистрируют этого ребёнка, но это бывает в дальних провинциях, в деревнях, в горах. Им нужны рабочие руки в хозяйстве. Но в городах так не получится. Все всё видят, не утаишь. «Новые китайцы» фиктивно разводятся и фиктивно женятся на девушке из деревни. Рожают от первой жены, а записывают на вторую, разводятся с ней, дают денег и отправляют её к родне в деревню, ребёнка оставляют себе и снова женятся на первой жене… Посмотрите налево, перед вами Большой оперный театр, белый мрамор, десять этажей, шесть тысяч мест на первом этаже… – сменила она тему.