Алексей Тенчой - Легенды о практике Чод. «Не погрязните в жалости к самим себе»

Нужно было, чтобы как можно большее число людей смогло принять участие в даянии. Тогда все получили бы уникальную возможность для продвижения по пути Дхармы, Благого Закона.

И конечно, демону Маре, который стремится самое лучшее намерение обратить во зло, это было неугодно. Мара, скрывающий от людей истину мироздания пестрым покрывалом обмана, неустанно ищет слабые места человека с высокими помыслами, чтобы не дать ему разорвать оковы мирской суеты.

Для привлечения всех, кто стремиться накопить заслуги, Тенгон надев наплечные ремни, прицепил к ним сзади самодельную тележку. На эту тележку благие милостынедатели могли бы положить свои подношения: масло, сушеный творог, хворост или мешочек цампы – муки из обжаренного ячменя.

Тенгон обязался безостановочно читать молитвы и все время идти вперед, не оглядываясь, от восхода до заката солнца. Он поклялся, что позволит себе отдыхать и принимать пищу только в ночное время. Он собирался путешествовать по селениям и одиноким хуторам до тех пор, пока не соберет столько еды, сколько хватило бы, чтобы уйти в ретрит на несколько лет.

И вот по прошествии нескольких дней Тенгон посмотрел на дно своей тележки и увидел, что ему удалось собрать лишь маленький мешочек цампы да пару кусков масла. Этого не хватило бы ему даже для того, чтобы добраться до намеченного места затворничества!

Тенгон приказал себе не обращать внимания на скудность полученных подаяний и вновь пошел вперед.

Лето в тот год выдалось на удивление засушливым. Травы, столь необходимой для выпаса скота, выросло совсем немного. Поэтому многие пастухи не смогли поднести еды Тенгону, хотя и искренне поддерживали его стремление к духовному совершенствованию.

Погруженный в мысли о бедственном положении простых людей, Тенгон осторожно переходил устье высохшего ручья. Вдруг его тележка встала. Все попытки Тенгона сдвинуть ее с места были тщетны. Она словно приросла к земле.

В правой руке у Тенгона был дамару – барабанчик с ваджрой, а в левой – колокольчик. Отбивая ими ритм, он стоял на одном месте, не в силах идти дальше. Твердый обет не оборачиваться назад и вообще не совершать лишних движений до вечера не позволял ему повернуться и освободить колеса тележки.

Тенгон решил, что это подходящий случай для испытания терпения. Он в очередной раз поклялся, что, даже если ему придется стоять неподвижно, как статуя, до самого вечера, он ни в коем случае не прервется и не оглянется назад.

Поначалу стоять на месте было совсем нетрудно. Редких кровососущих мух-слепней, которые старались усесться ему на лицо, удавалось отгонять поворотом головы. Но с приближением сумерек безжалостных кровопийц становилось все больше и больше.

Со стороны могло показаться, что здесь проходит какое-то фантастическое состязание. Слепни, пользуясь неподвижностью монаха, вновь и вновь жалили его в открытые места. Лицо его опухло, веки отекли, закрыв собой глаза. Он не мог даже раскрыть рот – туда тут же залетали слепни. Но чем больнее было Тенгону, тем больше решимости выдержать это испытание у него появлялось.

Вскоре руки и лицо Тенгона стали напоминать висячий пчелиный улей, только вместо пчел были слепни. Крови в его теле оставалось все меньше и меньше. «Должно быть, я кармический* должник этих существ и могу расплатиться с ними только своей кровью», – думал Тенгон.

Как бы ни был Тенгон привязан к своему телу, все же он был готов полностью преподнести его в жертву: ведь именно так поступил Будда Шакьямуни в одном из своих рождений! Задолго до того, как родиться Драгоценным Учителем живых существ, в одной из своих прошлых жизней Будда из сострадания отдал свое тело на растерзание голодным тигрятам.

От миллиона ядовитых жал кожа Тенгона вздулась. Казалось, что её сняли с него живьем, а раны посыпали жгучим перцем. Но даже смерть не смогла бы заставить монаха нарушить клятву. Тело отчаянно боролось с ядом. Поднялась температура, чудилось, что кровь готова вскипеть. А на кровавое пиршество слетались все новые и новые слепни.

Раньше Тенгон считал, что силой духа способен обуздать свое тело, заставить его смириться с чем угодно, но тут он решил, что ошибался. Перед глазами Тенгона стали сужаться разноцветные круги. В какой-то момент ему померещилось, что врата, скрывающие мир иной от глаз живущих, тихо приоткрываются, чтобы впустить его. Теряя сознание, Тенгон уже приготовился перешагнуть порог неизведанного.