Виктор Минаков - Дом невезения. Рассказы и фельетоны

Однако безоблачной атмосфера в природе наблюдается редко. Проблема существовала и здесь…

Торговать вне территории рынка городские власти не разрешали под предлогом борьбы за чистоту города в прямом и аллегорическом смыслах. Но огородники на рынок не шли из-за высокой платы, взимаемой там за торговое место. На рынке им было просто не выгодно, и они упорно садились на тротуар.

Работники милиции, дежурившие на рынке, обязаны были следить за исполнением решения местных властей, и они разгоняли незадачливых продавцов, но как только милиция удалялась, ведра, кошелки, коробки снова вырастали на тротуаре.

Такая игра в кошки-мышки продолжалась до времени, пока в голову кому-то из огородников не пришла конструктивная мысль: в милиции служат обыкновенные люди, давайте попробуем делиться с ними доходами, глядишь, они и отвяжутся. Торговцы скинулись по рублю, и кто-то отнес эти деньги на пост. В этот исторический день представители власти проходили сквозь ряды нарушителей мэровской директивы как бы с невидящими глазами. Стало понятно, что достигнут консенсус, взаимовыгодная договоренность. За ее соблюдением обе заинтересованные стороны впоследствии пристрастно следили. Милиция иногда появлялась со словами запрета торговли, но продавцы уже правильно понимали, что это всего-навсего напоминание: не забывайте платить. И они, конечно, не забывали. Приходил сборщик денег – доверенное лицо милиции, получив деньги, он удалялся и торговать беспрепятственно можно было хоть круглые сутки.

Этот порядок был установлен давно, до появления в киоске Марины, а сборщиком денег оказался молчаливый, но расторопный Руслан. Он стал надежным посредником между милицией и торговцами.

В прошлом году по каким-то соображением часть своих функций Руслан возложил на Марину. Деньги в милицию он носил по-прежнему сам, но собирать их заставил Марину. Когда он объявил ей об этом решении, Марина заволновалась:

– А вдруг они не будут мне отдавать?..

– Будут! – заверил Руслан. – Или пусть идут за прилавки, там с них втрое получат!.. Если кто только откажется – запомни и покажи мне.

Два дня они вдвоем обходили торговцев, на третий Руслан ей сказал:

– Теперь работай сама. Тебя со мной они уже видели, каждый все понял. А тем, кто не понял, ты скажешь, что ты теперь вместо меня.

Первые дни Марина замечала, что Руслан ее подстраховывает: если возникала заминка, он – тут как тут. Но она быстро освоилась, обрела уверенность и даже почувствовала, что это занятие ей по душе – оно возвышало ее над безликой толпой. Она теперь казалась себе чуть ли не главным лицом на этом базарчике. Она продумала даже одежду, чтобы выглядеть соответственно своему высокому положению: ажурная, безупречно белая кофточка, дорогие джинсы в обтяжку, легкие туфельки. Для собираемых денег она купила удобную сумочку.

Марина часто представляла себя на базаре как бы со стороны: вот она нарядная, красивая, стройная с надменным лицом горделиво плывет среди покорно-заискивающих перед ней индивидов и дает им возможность вручить себе их скромные денежки. Кому-то она благосклонно кивает, кого-то одаряет приветственным словом.

Кроме чувства самодовольства, у Марины появились дополнительные доходы: часть собранных денег Руслан отдавал ей.

В этом году существенных изменений в заведенном порядке не произошло. Правда, размер оброка повысился, но продавцы понимали – инфляция и не возражали, повысив соответственно цены для покупателей. Все и в этом году шло по обкатанной схеме, но однажды Марина ошиблась, переусердствовала, завысила значимость своей роли. А ошибаться было нельзя, безжалостный рынок не прощает ошибок.

Тот злопамятный день начался как обычно и обещал быть даже приятным: солнечным, умеренно теплым и тихим. Около десяти часов Марина посмотрела сквозь стекла киоска налево. Тротуар был заполнен народом, по обеим его сторонам, как кочки, торчали бюсты торговцев, над ними густо маячили головы покупателей. «Пора!» – решила Марина.

Она заставила окошко фанерным щитком с надписью: «Скоро буду», повесила на плечо оброчную сумочку, посмотрев в зеркальце, взбила прическу, неторопливо вышла на улицу и закрыла дверь на замок.

Торговля шла бойко, и продавцы, поздоровавшись, отдавали ей деньги без лишних слов: некогда было отвлекаться на разговоры. Подошла Марина и к женщине неопределенного возраста, полноватой, в соломенной шляпе с большими полями и свободном сиреневом платье. Она, как ядреный гриб боровик, плотно сидела на табуретке. Раньше Марина ее здесь не видела, но женщина не казалась неопытным новичком: перед ней стояли ведра с аппетитными фруктами, на складном столике размещались циферблатные весы, банки со смородиной, малиной, крыжовником.