Виктор Минаков - Дом невезения. Рассказы и фельетоны

– Может, воду из города привезти? – предложил Евдошенко. – У меня теща в центре живет, в бывшем обкомовском доме… Может – оттуда?

– А вот теперь я не знаю!.. Попробуй, но толку, думаю, мало. Я тоже в центре живу, но воду жена всегда отстаивает перед тем как что-то готовить. А в чайнике все равно – всегда есть осадок… Может, в обкомовском доме она и почище… Должна быть почище.

Вода, привезенная Евдошенко из дома, где живет его теща, тоже оказалась не пригодной для пищевых целей.

– Кишечные палочки имеются, правда, в меньшем количестве, – сказал главный врач, подписывая заключение, – но все же имеются, вода очень и очень плохая. Продолжайте промывать и хлорировать трубы.

В кабинете Скорина Евдошенко удрученно оправдывался:

– Я пробовал уговорить его. У них там – страшно войти: штукатурка в коридоре осыпалась, линолеум вздулся, в санузле – только следы остались от плитки. Я говорю: поможем материалами, только пересмотри заключение. Он – ни в какую! «Да как я могу?! Это же уголовное преступление! У меня дети!»… Я опять чуть было не высказал ему: как же вы сами употребляете эту гадость? И весь район травите.

– Вот бы глупость спорол, – буркнул недовольно Скорин.

– Да это я так, к слову. Не сказал бы конечно.

У Скорина после этих известий едва не случился нервный припадок, и вылилось все почему-то в жгучую ненависть к Шашкину.

Скорин был закален в борьбе с неприятностями, он был настроен на эту борьбу. А здесь – коварная, расслабляющая уверенность в легком успехе, и – неожиданный срыв.

– Башку оторву этому рыжему! – сквозь сжатые зубы пробормотал он и велел секретарю поменять воду в графине.

– Так только утром чистой заправили, – недоуменно сказала женщина.

– Смени, тебе говорят!!! – рявкнул Скорин. – Рассуждать научились!.. Шашкина ко мне! Срочно!..

– Он у себя на объекте…

– Послать за ним! Чтобы утром был у меня!

За ночь Скорин не успокоился.

– Ты чего?! – встретил он окриком Шашкина. – Ты чего мне мозги канифолил?! Где твой хваленый водопровод?!

Шашкин, остановившись в двери кабинета, непонимающе хлопал глазами.

– Чего вылупился?! – гремел начальственный бас. – Иди ближе! Докладывай!

– Я… Я не знаю… А чего?.. У меня все готово…

– Готово! Как же! А санитарники?!..

– Вчера взял у них заключение, – Шашкин раскрыл свою папку и, нервничая, начал рыться в бумагах. – Вода хорошая… Не плохая… Надо комиссию на приемку…

– Что-о? – недоверчиво протянул Скорин. – Какая – хорошая-неплохая? Чего ты буровишь?! Где заключение?!

– Вот.

Шашкин нашел наконец в потрепанной папке бланк заключения санитарных врачей и протянул его начальнику.

Скорин быстро прочитал документ, но не усвоил сразу его содержание – сказалось нервное напряжение. Прочитал снова, потом еще раз, заставляя себя вникнуть в написанное. Понял наконец, но не поверил. Не может быть, чтобы сразу оказалось так хорошо, такого у них еще не бывало! Главный санитарный врач подтверждал, что вода соответствует ГОСту и пригодна для хозяйственно-питьевых нужд.

Шашкин тем временем торопливо досказывал:

– … Мы же старались. Делали так, как нас учили: несколько раз промывали, хлорировали. И с трубами мы – аккуратно: развозили их на прицепе, разгружали прямо на бровку траншеи. Вручную…

Скорин оторвал свой взгляд от бумаги и перевел его на переносицу Шашкина. Грозный вид его постепенно смягчался, глаза заблестели весельем, и он вдруг оглушительно захохотал.

– Ай, молодец!!! Вот так Шашкин! Вот так Скользкий Бугор!.. Какая вода! А?!.. Обкомовские водопроводы! Райцентровские! Тьфу! Куда им до шашкинского!.. Молодец, Рыжик!

Раскаты хохота Скорина разносились по всей территории. Дребезжали раскрытые окна, а у проходной во дворе заливались лаем собаки.

1992 г.

Бывшие одноклассницы завидовали Марине по-черному: она уже нашла свое «место под солнцем», а они продолжали бродить неприкаянно по улицам равнодушного города.

За воротами школы выпускниц закружила суетливая пустота и тут же отбросила их, словно мусор, на обочину жизни. Голубые мечты о занятиях в вузах и техникумах натолкнулись на выразительный кукиш и безнадежно развеялись. Продолжить учение можно было только за деньги, притом за такие, какие родителям девушек разве что снились. С работой у них тоже не клеилось – негде. Работу не находили себе даже специалисты со стажем.

Молодых людей полных сил и энергии угнетала ненужность их современному обществу, но почему-то так получалось, что мишенью, куда, встречаясь, запускали они стрелы своего раздражения, всегда становилась Марина. По их еще полудетским понятиям хорошо должно быть или всем, или же никому.