Ирина Корчагина - Королева переходного периода. Повесть

– Ты у нас передовик производства. Иди, наслаждайся. Там будут такие же, перспективные, как ты.

Вере его ирония показалась оскорбительной, хотя, по сути, он не погрешил против истины. Она не была передовиком в советском смысле слова, то есть она не стояла у станка, не делала четыре плавки за смену, в восемь раз перевыполняя план. Но совсем недавно она подала заявление о вступление в КПСС, она одна из первых вступила на сложную дорожку развития частной инициативы. Вот уже второй год созданное Верой хозрасчетное предприятие исправно работало. Чем не передовик! Но как тяжело все это давалось. Ох, недаром говорят, что инициатива наказуема. Сколько раз она в этом убеждалась! Но ни за что, ни за какие коврижки, она не согласилась бы отдать свою инициативу. Ей все очень нравилось! Пусть тяжело, но как же интересно. Она была как раз из тех, кому перестройка дала очень много. Не в финансовом смысле. Нет! Но перестройка дала ей гораздо больше, чем просто деньги. Перестройка дала ей возможность раскрыть себя. А тяжело? Что же, по-другому не бывает. Per asperam – ad astra. Сквозь тернии – к звездам.

Год назад она еле уломала своего начальника, Вячеслава Георгиевича, чтобы выделить технологическую линию из цеха видеозаписи и создать самостоятельное видеопроизводство для обслуживания населения. Начальник поначалу и слушать ее не хотел. Отмахивался с первых слов. Ну что она скажет! Милая барышня, вот как он ее воспринимал. Но когда она, наконец, заставила его вникнуть в ее слова, он моментально уловил, что дело во всех отношениях выгодное, и дал добро.

Уже через несколько месяцев предприятие стало давать прибыль. Но эта прибыль не могла сравниться с теми душевными затратами, которые Вера вкладывала в работу. Дело было новое. Каждый день – неизвестность. Наверное, подобное испытывают космонавты, отправляющиеся в космос. А как там? А что будет? А кто нагрянет с проверкой? А какой еще новый придумают закон? Да и вообще, какие законы! Их попросту не было.

Официальная часть была короткой. Надо же! Это тоже новшество перестройки. Никаких длинных речей. Никаких аплодисментов, переходящих в получасовую овацию. Короткие поздравления, яркие и без бумажек. Это тоже непривычно! Все говорили от себя, волнуясь и сбиваясь. Но это только создавало непринужденную деловую атмосферу. А потом стал выступать набирающий популярность писатель-сатирик Михаил Задорнов. Как смело он говорил! Какие неожиданные стороны жизни подмечал! Все про нас, все в точку. И очень смешно. Вера хохотала так, что иной раз даже неловко за себя становилось. Она же на официальном мероприятии, а не на дружеской вечеринке. Но все вокруг тоже хохотали, чуть не падая с мягких кресел.

После концерта все перешли в банкетный зал, и Вера оказалась на фуршете. Впервые. Впервые она лицезрела, как все эти именитые люди, почетные граждане телеэкранов: политики, артисты, тележурналисты – ели. Да что там ели! Они набрасывались на еду так, словно прикатили из голодного края. Они выхватывали друг у друга копчености, горками накладывали в тарелки закуску – неужели они все это съедят? О, они не только ели, они еще и пили, торопливо наливая в бокалы напитки. Едоки словно опасались, а вдруг все кончится? А вдруг это мираж, и сейчас все это богатство деликатесов вмиг исчезнет и превратится в пустые прилавки? В пустые прилавки, какими были прилавки магазинов? Но обилие не исчезало. Столы ломились от закусок и вин, армейским строем красовалось шампанское Абрау-Дюрсо. Массивно восседали в больших тарелках ломти ветчины, призывно сверкало заливное из севрюги, кокетливо подмигивали жульены из грибов, мерцала икра в изящных розетках, а трехэтажные вазы были наполнены фрукты. Фрукты в ноябре! Это можно увидеть только здесь. На фоне пустых прилавков магазинов этот пир выглядел сказочным. Прибыл из другого мира! Впрочем, в политической жизни страны это было вполне привычно. В магазинах пусто, а на столах у партийцев – густо.

Вера ковырнула парочку ломтиков ветчины, но есть не хотелось. Ей хотелось общаться. Она увидела актера Георгия Жженова, с которым была хорошо знакома, и подошла к нему. Увидев Веру, Георгий Степанович принялся ей рассказывать о своем заключении в 38 году, как служил в Магаданском театре, и как случилось ему заболеть пневмонией, и как рыжеволосая лагерная докторша по имени Вера спасла его. Эту историю она слушала уже в сто пятый раз, но каждый раз это было интересно, каждый раз добавлялись новые детали той жуткой лагерной жизни, и Вера слушала с удовольствием. Но в одиночку слушать не получилось – подходили люди, перебивали артиста, стали просить дать им автограф. Вера деликатно отошла в сторону.