Оксана Кириллова - Прямые солнечные лучи. В погоне за эмоциями

Все внутри вспыхивает разноцветными огнями – маленький персональный фейерверк. Она еще оглушена, не понимает, что произошло. Этому нет ни одного подходящего описания. Зато «мать» подбирает слова элементарно: «Видишь, это бывает не только в кино – я так твоего отца встретила! Смотри-смотри, разгляди хорошенько, только шею не сверни. Правда же, он хорошенький? Правда же, он лучше всех в этом клубе? В этом городе? В этом мире??» Лана не знает, лучший он или нет, хотя до нее резко доходит суть выражения «сошелся клином белый свет». Свет в данном случае не белый, а мерцающе-голубой, но для нее высвечивает почему-то лишь его фигуру – остальные тонут во тьме, просто меркнут. Какое ей теперь до них дело.

А он… у него темно-карие, почти черные глаза – немного мутные, пьяные, а может, он и под кайфом, как знать. Профиль почти идеален, нос лишь слегка заострен, но форма интересная, да просто замечательная. На тонких губах – насмешливая полуулыбочка (едкая, как у отрицательных героев в мультиках, добавляет про себя Лана). Что его так забавляет? Он смотрит в ее сторону, но, увы, не на нее – это точно. Она продолжает изучать его, впитывая каждую черточку, каждую деталь. Безупречный изгиб бровей. Смуглые руки с красивыми длинными пальцами. Стройная фигура. Синие джинсы, явно новые, без малейшего намека на потертость. Черный ремень с крупной блестящей серебряной пряжкой. Белоснежные кроссовки, шнурки на которых не завязаны, а легкомысленно заправлены внутрь, чтобы не мешались. Все это дико важно, жизненно важно… А потом он растворяется в толпе. Бармен поджигает напиток в стакане Ланы и кричит, что она должна выпить его залпом прямо сейчас. Лана опрокидывает в себя содержимое стакана (абсент?), у нее на глазах выступают слезы, внутри жжет, только вот от абсента ли? «Изгиб бровей, шнурки на кроссовках… оказывается, ты такая смешная, когда влюбляешься», – забавляется мать.

Как же много людей в этом клубе, как много извивающихся жарких тел, похожих лиц, взглядов, улыбок, голосов… Но его уже здесь нет – Лана бы почувствовала, если бы был. Может, он вышел в холл, а может и совсем ушел… но нет. Как же тогда, зачем?..

Лана выскальзывает из-за столика и проталкивается к выходу. У двери ее плеча касается чья-то рука – поглощенная мыслями, она вздрагивает от неожиданности. Это всего лишь Нина: лицо блестит от избытка тонального крема и мерцающей пудры, глаза – от выпитого алкоголя. Пухлые губы с размазавшейся малиновой помадой (уже с кем-то целовалась?) размыкаются и начинают шевелиться – кажется, она о чем-то спрашивает.

– А? – отзывается Лана рассеянно.

– Ты куда?? – повторяет Нина с недоумением.

– Воздухом подышать! – наугад брякает Лана.

– Отлично, я с тобой! – Нина достает сигарету. – Ничего, что там холодно, а верхняя одежда в гардеробе?

– Да нормально…

Весенний ветер леденяще касается разгоряченной кожи. Нина впивается губами в сигарету и втягивает дым с такой жадностью, будто это, по меньшей мере, эликсир вечной жизни. Потом она вроде бы опять что-то говорит: оживленный взгляд устремлен на Лану, а губы изгибаются то в усмешке, то в гримасе. Интересная, наверное, история. Жаль только, Лану она не волнует, потому что слева стоит он – тоже курит, болтает с другом, смеется – зубы ровные, белоснежные, как у киноактера.

– Не знаешь, кто это? – перебивая подругу, произносит Лана.

– Что? – переспрашивает та, озираясь. – Где? Вон тот? – Она кивает в сторону подростка лет пятнадцати с прической наподобие ирокеза. О-о, ну как можно быть такой глупой?!

– Да не этот, вон – брюнет в кожаной куртке, – старается как можно более сдержанно ответить Лана.

– А… мне кажется, я его уже видела.

– Значит, он здесь бывает?

– Я сама тут во второй раз, – нехотя признается Нина, выбрасывая окурок. – Хочешь, давай у барменов спросим.

– Как спрашивать будем?

– Ну, покажем на него.

– В такой толпе?

– Господи, сфотографируй его на телефон. Темно, правда, но у тебя же есть вспышка? Слушай, а на что тебе вообще этот парень?

– Понятия не имею, – выдыхает Лана. – Дашь сигарету?

– Что-о?! Ты же не куришь! – почему-то хохочет Нина.

Внутри поднимается волна досадливого раздражения. Зачем спрашивать, зачем так громко смеяться, неужели трудно просто выполнить просьбу?!

Сигарета – неизбежное зло, как микстура от кашля. Должна помочь – если не успокоиться, так хотя бы руки занять, не все же их в карманах джинсов держать, дешевых джинсов, он бы точно над ней смеялся, да, он никогда на нее не посмотрит. И все-таки он смотрит – в тот момент, когда Лана пытается зажечь сигарету, а огонь в очередной раз потухает от ветра. Окидывает ее фигуру оценивающим взглядом сверху вниз. Медлит еще пару секунд и отворачивается. Ну вот, так она и знала.