Саламат Сарсекенов - Неотправленное письмо

Где и как мне отыскать ту кнопку реверса, чтобы отмотать назад и повторять эти минуты вновь и вновь и чтобы вся моя жизнь состояла из этого мгновения. Как мне хотелось замедлить тогда эти торопливые минуты, которые поскакали за горизонт вместе с солнцем, до которого было так легко дотронуться! За что мне нужно было ухватиться, чтобы пригвоздить ускользающее время на том теплом зыбучем песке, на котором призрачное счастье подкатилось ко мне зеленой волной и ушло обратно, обдав своей чарующей прохладой?

Родная моя, как я мог забыть то, что ценимо и любимо мною и сейчас, спустя столько лет, когда между мной и тобой в этих пятнадцати метрах старого городского парка пролегли затерянные среди одиночества годы, боль безвозвратной потери и любимый мною чужой ребенок…

…Девочка с неподдельным восторгом смотрела на дерущихся воробьев. Она даже стала им что-то говорить, видимо, успокаивая неугомонных драчунов. Маленький укутанный котенок, которому все интересно и для которого каждую минуту раскрывается новый мир, полный удивления и открытий. Как она похожа на тебя! Как она прекрасна, и как волнительно было на нее смотреть!

Неожиданно из клюва одного пернатого сорвалась и упала на землю кроха хлеба. Птицы, нещадно колотя друг друга, вылетели из-под кроны дерева и, забыв о еде, погнались друг за другом, уже сами не понимая, с чего началась вся эта заваруха. Девочка подошла еще ближе, где в двух метрах от меня упал предмет драки пернатых. Блуждая любопытным взглядом по земле, ребенок неожиданно посмотрел на меня. На какое-то мгновение девочка оцепенела, разглядывая то, чем можно было пугать нелюбимых детей. Изумление и страх отразились на детском лице. Ее испуганные глаза наполнились брезгливостью и слезами, и, неуклюже развернувшись на месте, она побежала к своей маме.

Я не успел уйти в сторону, отвернуться, и мне нечем было прикрыться, как обычно я это делал, когда не хотел беспокоить и пугать тех, кто мне нравился и кого я любил.

Знакомая физическая боль хлестким порывом обрушилась на меня. Кровь под кожей, словно вулкан, горячим потоком ударила по зажившим шрамам и по обожженным когда-то участкам кожи на левой стороне лица.

Медленно и мучительно я опустил голову и обхватил лицо руками, будто заслоняя мир от того, что я собой представлял. Жгучая боль перешла в ладони, и из крепко сомкнутых глаз, словно сок из коры березы, пронизанной армейским ножом, медленно засочились слезы.

Скамейка, на которой я сидел, пошатнулась, и мир опять начал проваливаться в сырую пустоту, унося с собой мое сознание, мою боль, мое одиночество…

На выпускном бале ты была в платье из розового шелка. Воздушный и красивый наряд, как и твоя прическа, на которую ты потратила три часа. Я подвез тебя на своем «Форде» до школьного двора. Ты звала меня с собой, но это был праздник твой и твоих одноклассников, заслуженный и выстраданный вами за годы бесконечных уроков, зубрежек и назиданий учителей. Я не хотел, чтобы кто-то незаслуженно врывался в него, и сам не хотел тебе мешать; и мы договорились, если я не просплю, встретиться в шесть утра на спуске к набережной, когда вы со всем классом будете встречать рассвет. Любимая, я все равно бы не уснул, если ты обещала ждать меня. Твой восхитительный образ сфотографировался в моей памяти, и я не хотел его смывать даже самыми сладкими сновидениями. Невинная, застенчивая, ты была необыкновенно грациозна в этом платье, с ожерельем из розового жемчуга на белой и красивой шее. Я провожал тебя взглядом до школьного крыльца. Аккуратно придерживая длинное платье, легко и изящно ступая каблучками, ты взбежала по ступенькам крыльца и, помахав мне рукой, скрылась за дверью.

Утро не наступало еще очень долго, как будто солнце уперлось головой в сизый горизонт. Вокруг пролетали стайки нарядных выпускников из других школ, жизнерадостные и ошалелые от восторга надвигающихся перемен, с бутылками шампанского, фейерверками и цветами.

Я сидел на каменном валуне у берега и нетерпеливо ждал появления твоего класса. Еле уловимое чувство ревности от того, что ты с кем-то сейчас танцуешь медленный танец, буравило мою голову. Я, как мокрая собака, отряхивал эти мысли и погружался в видения, которые рисовал себе сам, предчувствуя очередное прикосновение к твоему нежному и юному телу…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».