AlmaZa - Вечная сказка. Биение сердца. Две повести, выдуманная и настоящая

– Ну, растениями и животными мы ни разу не были, – засмеялся Лухань в лежащие перед лицом руки, в которые он то утыкался, и оттуда торчали только любопытные глаза, бегающие по строчкам, то клал на них подбородок сверху, рассуждая. – Да и жизней случилось куда больше трех.

– Хорошо, тогда другое: метемпсихоз – это духовное обновление, как бы рождение заново с целью совершенствования. Это так же называется палингенезией и обозначает, что перерождение может быть и прижизненным процессом, как повышение уровня. Прокачка персонажа, – захихикала я.

– Прокачка? – недоумевающее поглядел на меня Лухань. Удивившись, что он не понял меня, я медленно осознала причину его неосведомленности.

– Ты никогда не играл в компьютер, – обозначила я. Он кивнул.

– Только потому, что я знаю о нем и почти всём, что творится в нынешнем мире, я подозреваю, что был на земле человеком ещё семнадцать лет назад. – Я задумчиво порассматривала его и пришла к выводу:

– Я рада, что ты именно такой. Немного устаревший, – мягко обозвала его я. Он понял и засиял глазами. – Это куда лучше, чем те парни, которых я встречаю постоянно в школе. – Пауза, застывшая от того, что мы любовались друг другом. Бессловесно, эмоционально, бесконтактно. Я тряхнула волосами. – Но вернёмся к нашей науке!

– Да, вернемся, – подтвердил Лухань и опять лег, глядя перед собой. – Это повышение уровня у греков смахивает на избавление от кармы у индусов. Всё сводится к тому, что надо как-то преобразовать себя благими и правильными поступками, чтобы стать лучше и заслужить после смерти чего-то хорошего.

– Но если ты не можешь больше совершать никаких поступков, ни положительных, ни отрицательных, то как же?.. – Я осеклась, испугано округлив глаза. – Значит, виновата я, да? Ты чистый дух, ты разорвал связь с этим миром, у тебя получилось! А я осталась тут… проблема во мне… это я… я что-то не так сделала… не сделала чего-то…

– Перестань! Это вовсе не обозначает этого, – попытался меня успокоить Лухань, опять напрасно протянув руку и поводив ею возле меня, по мне, но сквозь. Я угомонилась со своими догадками, чтобы не разочаровывать его. – Кто тебе сказал, что нужно вырваться именно из этого мира? Что он – наказание? А если суть в том, чтобы родиться более удачно, здоровым и счастливым. Выходит, наказан я. Разве похоже на то, что я более облагодетельствован, чем ты?

– То, что этот мир – отхожая яма, не нуждается в доказательствах, – усмехнулась я. – Достаточно того, как нас разлучали столько раз во все времена! Если в нем безмятежно не может существовать любовь, о какой его красоте и порядочности вообще можно говорить? Я ненавижу этот мир!

– Вот, может, для этого тебя тут и оставили, – вкрадчиво улыбнулся Лухань. – Чтобы ты его полюбила.

– Именно поэтому я не верю в существование никаких высших сил. В этом нет логики, заставить полюбить человека что-то, показывая только отвратительные, неприятные и жестокие вещи. Почему бы не смилостивиться, не даровать счастье? Трудно будет отказать в любви такому миру.

– Ладно, пес с ними, я тоже ничего не понимаю в делах веры и религии. Есть ещё теории? – кивнул он на книгу.

– Платон говорит о связи души и звезд… он вообще считал, что душа одна единственная во Вселенной, и её части живут в людях, а когда они умирают, то воссоединяются с первоначальной основой.

– Судя по тому, что я ни с чем не воссоединился, теория хромает, – подытожил Лухань.

– Кстати, именно Платон первым записал миф о половинках, – подмигнула я. – Хоть в чем-то же он прав?

– Прав, – признал мой возлюбленный и мы, подведя ладонь к ладони, смотрели на то, как они держатся, совсем рядом. Ну и пусть мы ничего не ощущаем. Зато чувствуем.

– Ты где была так долго опять? – Услышала я с кухни строгий голос отца. После неозвученного примирения, отношения с родителями шли ровно, и я, разувшись, заглянула к ним с матерью, сидевшим за столом. Он читал газету, а она резала что-то к ужину.

– Задержалась в библиотеке, зачиталась. – В доказательство потрясла я рюкзаком за спиной, набитым книгами.

– Не забывай в следующий раз поглядывать на время. – Папа отвлекся от газеты и взглянул за окно. – Там уже темнеет! Ну, хорошо ли школьнице в такой час ходить по улицам? Позвони в следующий раз, я тебя встречу.

– Не стоит! – удерживая панику, замахала рукой я. – Я постараюсь больше не задерживаться.

– Неужели в наше время чего-то нет в компьютере? Могла бы и дома заниматься, – посетовала мама. Ох, как же тяжко быть единственной дочерью!