Любовь Грузинова - Героями не рождаются

Вот тут Аркадий почувствовал себя по-настоящему уязвленным. Конечно, его «мерс» был далеко не новым, но благодаря каждодневному уходу и заботе, он выглядел очень даже неплохо.

– Моя машина хоть и поношенная, зато собственная. А тебе приходится все время у других просить. Это унизительно.

Лев отложил сигару и произнес то, что все чаще и чаще приходило на ум Аркадию, и что он, Аркадий, боялся сказать сам себе вслух.

– Жизнь вообще бывает крайне унизительной штукой… Особенно тогда, когда ты позволяешь ей себя унижать.

Раиса Сигизмундовна порхала вокруг стола, как бабочка капустница, то и дело пододвигая любимому чаду тарелки с закуской, когда из магазина с батоном подмышкой вернулся Василий Степанович Барсиков.

– Привет, командировочным! – бодро отрапортовал он, прикладывая ладонь к воображаемому козырьку.

Аркадий ответствовал коротким кивком головы, не отрываясь от поглощения борща.

– Ну, как работа? – Василий Степанович передал буханку Раисе Сигизмундовне и плюхнулся на табуретку напротив Аркадия. – Не угорел еще?

– Как видишь… – Аркадий принялся нервно перемешивать остатки жидкости в тарелке.

– Тогда чего злой? Денег мало заплатили?

– Тебе какое дело, кто мне и сколько заплатил?

– Мне, представь, до этого очень даже большое дело. – Барсиков откровенно игнорировал всяческие намеки, идущие от Раисы Сигизмундовны, с тем, чтобы оставить ее сына в покое своими расспросами. – Кстати, что-то я чемоданов в коридоре не увидел. Ты их потерял, или это теперь так принято в командировки налегке ездить?

– Украли у меня чемоданы, ясно? – Аркадий в сердцах швырнул ложку прямо в содержимое тарелки, расплескивая его по всему столу. – Прямо в аэропорту!

Раиса Сигизмундовна в ужасе прикрыла рот рукой.

– Ох уж эти аэропорты. При таких масштабах не мудрено и потерять. – Барсиков сделал характерное округлое движение руками, напоминающее толстую женскую фигуру. – Знаешь, как в песне: «кто-то теряет, кто-то находит…». Глядишь, кому-то с этим аэропортом повезет больше, мягче приземлиться.

– Шел бы ты… Степаныч…. – на скулах Аркадия заиграли желваки. – Как-нибудь без твоих сочувствий обойдусь.

– Да я-то пойду, мы люди, как говорится, не гордые, – Барсиков наклонился к Аркадию, заговорщицки подмигивая. – Только не забывай, кому ты обязан своей богатенькой клиентурой.

Услышав недвусмысленное замечание Барсикова, Раиса Сигизмундовна нахохлилась, точно несушка, у которой собираются отнять единственное яйцо.

– Василий Степанович, хотела бы заметить, что ваши манеры распоясавшегося дворника сейчас некстати….

– Я, Сисизмундовна, не министр какой, поэтому и манеры имею соответствующие, А вот когда, министр, как вы тут только что изволили выразиться, выбирает манеры «распоясавшегося дворника», вот тут-то в стране и начинается неразбериха.

На этот раз философское замечание вездесущего Степаныча выдержать не представлялось возможным. Известный факт, что философия ни в какую не ложится на голодный желудок, был неизвестен Барсикову. Его маленькие потребности удовлетворялись сразу и легко – водка и кусок жареной колбасы. Поняв, что данные потребности, Барсиков успел удовлетворить еще до его приезда, Аркадий поднялся из-за стола и, пресекая попытки соседа продолжить тонкую нить беседы, кивком головы обозначил ему направление движения.

– Чувствую, в этом доме мне спокойно поесть не дадут. Мама, мы с этим оратором выясним пару вопросов, и я тут же вернусь. Так что, котлеты держи теплыми, как я люблю. Пойдем, помощничек, доложишь свежие новости в приватной атмосфере.

С этими словами, он подхватил Барсикова под локоть и поволок в коридор.

Оказавшись в привычной для себя обстановке, которую составлял покосившийся комод, тумбочка и, покрытая зеленным шерстяным одеялом, кровать с панцирной сеткой, Василий Степанович довольно заурчал и выудил из кармана пачку дешевых сигарет.

Но Аркадий был начеку.

– Не кури! От твоих папирос мухи на лету дохнут. Давай, пока есть время, подкорректируем наши списки…

– Списки-ириски, мать их… – Василий Степанович послушно прошкондыбал к тумбочке и сгреб с нее кипу помятых листочков. – На вот… Зелеными чернилами помечены те, кому назначено на этой неделе, синим те дамочки, кто пока согласия не дал, а красным я отметил выбывших из списка.

Просмотрев внимательно фамилии, помеченные злосчастным красным цветом, Аркадий присвистнул.