Дмитрий Ашаев - Неоцифрованное детство

– Пап, нормально?

– Да. Давай кругами вокруг меня! Каждый следующий круг меньше предыдущего.

– Ага!

Круг за кругом я не просто грелся, бегая, я загонял рыбу на папу. Тактика, скажем честно, работала не всегда. Чаще не работала. Добежав самый маленький круг, папа поил меня чаем из термоса с промерзшими бутербродами.

– Согрелся? Если нет, то беги в машину. Она вооон стоит.

– Согрелся!

Подледная рыбалка была довольно экстремальным делом. Время от времени газеты писали о провалившихся под лед машинах и людях.

Иногда мы ездили не на машине, а на общественном транспорте. Папа поднимал меня еще раньше, и мы шли пешком через спящий город в Соломбалу на первый автобус в сторону порта. Здесь у завода Красная кузница была конечная остановка автобуса #9, шедшего в порт Экономию. В начале зимы до серьезного ледостава людей через акваторию порта к небольшой деревушке Реушеньге перевозил буксир.

Позже намораживали ледовую переправу. Идешь по льду через акваторию залива вдоль цепочки фонарей. Где то посередине оставляли не замерзшей полосу для прохода судов, фарватер, где лед постоянно ломали ледоколом. В этом месте, шириной метров двадцать, поверх шуги бросали деревянные настилы. Было страшно, как будто идешь в сухом гидрокостюме через пропасть по сколоченным доскам. Такая одежда сильно сковывала движения.

На переправе всегда дежурили спасатели. Мысль, что из ледяной воды тебя достанут очень быстро, не сильно утешала.

Добравшись до противоположного берега, предстояло еще пройти мимо спящей деревушки Реушеньги по маленькой одноименной речушке до ее устья.

Здесь, где река впадала в море, мы и испытывали свою рыболовную удачу.

На льду было холодно и ветренно. Погоде противостояли и тело, и дух. Пару раз я обморозил мочки ушей и щеки. Но что это – чуть потвердевшие мочки ушей, которые теперь пощипывало даже в несильную стужу, и ощущение, что ты выдержал, пересилил себя и преодолел природу? Это мелочи по сравнению с закаленным характером.

Прямо напротив нашей пятиэтажки был детский сад «Полет». Это был специализированный детский сад для детей работников авиации, к коей в нашей семье никто никакого отношения не имел. Но всё моё детство прошло в играх и прогулках с друзьями на территории садика. Сперва в песочницах, позже – на крашенных колёсах, наполовину закопанных в землю, потом – в хоккей и, наконец, на крышах веранд. Нас, как мартовских котов, влекла наверх неведомая сила.

Попасть на территорию садика можно было через дырку в железных воротах. Это был кратчайший путь.

Помню случай с этими воротами. Что-то подобное, я уверен, произошел у каждого в жизни. И друг такой, как Славка, у каждого есть. Так вот, как-то зимой мы гуляли в садике «Полёт», и Славка сказал:

– Лизни ворота языком, они сладкие на морозе.

– Ты пробовал? – недоверчиво спросил я.

– Конечно! – не сомневаясь ни минуты, выпалил Славка. – Вчера.

Я чувствовал подвох, но не верил в него.

– Да чо ты? – подначивал меня Славка.

«Друг же не подведёт», – подумал я и осторожно кончиком языка прикоснулся к когда-то голубой трубе ворот…

Тем, кто не понимает подвох, я просто скажу, что они не сладкие.

Если серьёзно, то за долю секунды кончик языка намертво примерз к металлу. Инстинктивно я пытался убрать его в обратно рот и не мог это сделать. Из открытого рта капали слюни. Мыча, я дергал головой по сторонам. Славка всё это время даже не смеялся, а в голос ржал, сложившись пополам. Он останавливался, чтобы перевести дыхание, и заливался снова. Так продолжалось не больше пяти минут.

Наконец, с силой через боль я оторвал язык от ворот. Кажется, на месте соприкосновения остался кусочек кожи языка.

– Ты козел! – кричал я на бывшего друга.

– Дурак ты сам! Ты чего? Не знал? – Он продолжал взахлёб смеяться.

– Нет!!!

Обиженный я оттолкнул его со своего пути и ушел домой.

Порой жестокие розыгрыши друзей учат больше чем любые прочитанные истории. Конечно, со Славкой мы помирились. Но на слово я уже ему не верил.

Я вспоминаю морозные дни, когда мы с пацанами гоняли хоккей во дворе. Все начиналось обычно так: Толик заходил на Пашкой, Пашка с Толиком за Славкой, а потом все втроем, спускаясь с третьего этажа звонили в дверь и спрашивали у моей мамы, открывавшей двери: «Драсьте, а Дима выйдет гулять?» и гурьбой вваливались в узкую прихожую. Мама меня отпускала, а пацаны, не дожидаясь, убегали во двор, крича уже из глубины подъезда: «Догоняй, мы в «Полете».