Евгений Хацкельсон - Русский Гамлет. Историческая повесть и очерки

***

Когда умерла Елизавета Петровна, мальчик осознал, что его отец стал императором, а он – наследником престола. Наблюдательного и серьезного ребенка поразило, что никто по-настоящему не был опечален смертью его двоюродной бабушки. Пожалуй, он был единственным человеком, чьи слезы у смертного одра императрицы были искренними. Все остальные были заняты мыслями о будущих интригах и новом раскладе сил у подножия непрочного трона. Неужели никто, кроме него, не любил усопшую? Эта человеческая черствость и лицемерие так поразили его, что он тогда спросил у графа Панина:

– Скажите, граф, после отца я буду императором?

– Да, Ваше императорское высочество, конечно! – поколебавшись, ответил Панин.

– Это хорошо! – сказал Павел. – Я прикажу, чтобы меня все любили.

Был ли его отец так уж плох как государь? Павел был уверен, что нет. Петр Третий упразднил Тайную канцелярию, прекратил преследования старообрядцев и вообще способствовал веротерпимости в стране, он издал указ, защищающий крепостных крестьян от произвольных убийств помещиками. Он был очень активным императором и отнюдь не пытался отлынивать от государственных дел. За время его 186-дневного царствования было принято 192 документа. Подобная плодовитость будет присуща позже и Павлу Первому. Когда произошел переворот, мальчик постоянно всех спрашивал, где его отец, но ему либо ничего не отвечали, либо отвечали уклончиво, а потом объявили, что батюшка его скоропостижно скончался, а корону приняла его матушка.

– Но ведь тогда я должен быть теперь императором! – недоумевал Павел.

Впрочем, сказать это он мог только графу Панину, а при царственной матери во время аудиенции он не мог вымолвить ни слова. Она помогла ему.

– Я слышала, сын мой, что вы были удивлены тем, что не стали императором? Но, дитя мое, такая тяжелая ноша сейчас совершенно не для вас. Я вынуждена взять на себя бремя власти, потому что вашему покойному отцу оно оказалось не по силам. Вы еще ребенок, потому не задавайтесь вопросами, не свойственными вашему возрасту. Верьте мне, сын мой, а уж я наилучшим образом позабочусь о вас и о вашем будущем.

Императрица Екатерина Вторая

Павел почтительно поцеловал руку матери и вышел. В тот момент он поверил ей и успокоился. Но потом повзрослевшего юношу вновь начали одолевать мучительные сомнения. Не причастна ли мать к злодейскому убийству отца? Он гнал от себя эти страшные мысли, но он не мог и не понять того, что его незаконно лишили короны. Его мать должна была стать регентшей при малолетнем государе, а не императрицей. Это было незаконно, это была узурпация престола! Но Павел ничего такого никому не говорил, а лишь все более углублялся в свой внутренний мир, мечтая об идеальном, справедливом для всех государстве, которое он построит, когда получит принадлежащую ему по праву корону. Он не мечтал о власти ради самой власти и справедливо полагал, что до совершеннолетия ему надо серьезно учиться, чтобы стать хорошим государем. Граф Панин бросал свои зерна на благодатную почву. Душа великого князя была возвышена, а помыслы чисты. Правда, иногда он бывал неуравновешенным и резким с окружающими, но всякий раз потом искренне просил прощения и стремился загладить свою вину, и не было в этот момент более приятного в общении и изящного в своей речи собеседника, чем он.

Павел получил глубокое и всестороннее образование, знал множество европейских языков, к математике имел настолько великолепные способности, что, по мнению своих учителей, мог бы стать российским Паскалем. Великий князь изучал труды античных и современных философов, великолепно знал историю. Особенно его увлекла история средневековых рыцарских орденов. Он читал и перечитывал книги об истории Мальтийского и Тевтонского орденов, а также ордена Храма, и перед его внутренним взором появлялись отважные рыцари с крестами на плащах. Они держали в руках тяжелые мечи, преклоняли колена перед боевыми знаменами, отважно бросались в бой против неверных за свои святыни. А если было нужно, то не боялись и взойти на костер за правду и убеждения, как Жак де Молэ, гроссмейстер ордена Тамплиеров. Если бы ему удалось поставить на службу государству такой орден, то с ним бы он создал Царство света и справедливости, в котором не будет места лени, казнокрадству, лихоимству, взяточничеству и прочим порокам, которые таким буйном цветом расцвели в России при его матушке.