Федор Ахмелюк - Год совы

На тридцатое мая в прогнозе передали плюс тридцать четыре. До этого было три раза по тридцать два градуса – в тысяча девятьсот шестом, двадцать третьем и сорок втором годах. А тут сразу тридцать четыре – рекорд будет перекрыт сразу на полтора градуса.

Метеорологом, климатологом или синоптиком Егор Ахмелюк не был, однако же не поленился пойти на областной информационный сайт, открыть там раздел «Климат» и найти список температурных рекордов по городу Серые Воды. Самым жарким майским днем в истории было 20 мая 1923 года со значением +32,5 градуса. Впечатляюще. Еще более впечатляет, что ровно через десять лет в этот же день было почти минус восемь. А еще самый жаркий день все тех же 1923 и 1942, а также 1944, 1957, 1966 и еще каких-то лохматых годов тоже был в мае, а в 1992-м – вообще в сентябре.

Он зевнул и потянулся за бутылкой с лимонадом. Скучный день. Вызовов нет, хотя, казалось бы, в такое пекло должна быть масса перегревшейся техники. Оставалось только читать всякую занимательную и не очень чепуху в интернете, потому как включать кино не хотелось: как только засмотришься, утонешь в фильме, обязательно сдернут на какие-то дела. В последние года четыре адская жара в мае вошла в норму. Интересно, вроде бы, согласно прочитанному недавно «наблюдению» какого-то кухонного ученого, доктора наук копченых, в годы закрутки гаек, «политических заморозков», жара смещается ближе к концу лета, а морозы – к концу зимы, а в годы разброда и шатания – наоборот, все раньше начинается, раньше достигает пика – вон в девяностые было две или три зимы, в которые самым холодным месяцем был ноябрь, – и раньше заканчивается, потому как в те же зимы в середине февраля уже все текло.

Почему бы, казалось бы, не выкинуть мерзко дребезжащую дверь с эрзац-стеклом на кухне и не поставить новую? Ахмелюк был человеком крайне бесхозяйственным. Стол завален пустыми пакетами из-под чипсов, грязными кружками, крышками от пивных бутылок и фольгой от пачек сигарет. Шторы, еще к февралю посеревшие от печной копоти – зима была теплая, и печь часто дымила, – не заменены даже к концу мая. Единственное, что важно – кот Пряник породы «невский маскарадный» харчевался по всем правилам фелинологической науки. Видно, Ахмелюк счел значимым наличие у бедной зверушки тяжелого детства и юности, и решил – пусть хоть в кои-то веки пушистый поживет красиво.

«Кто теперь сыграет твой „Каприз“? О, только ты, Паганини!»

(Интересно, что сказал бы Паганини на современных музыкантов, сыгравших его на электрогитарах. Да и не только Паганини, а все остальные знаменитые композиторы тоже. Вон «Лунная соната» в исполнении гитариста Зинчука, которая у него играла перед этим – плохо разве? За душу берет едва ли не эффективнее оригинала).

«Гран-Кураж» орал из колонок, заглушая лай соседской собаки и мерзкое тарахтение мотокультиватора на огороде других соседей. Вот же мазохисты. Там за бортом уже тридцать один по Цельсию, а они, еле успевая смахивать со лбов лужи пота, все еще мучают рассохшуюся от жары жирную землю Кувецкого поля. Кувецкое поле – это район города Серые Воды, а изначально, до пятьдесят первого года, отдельное село. В самом глухом, северо-восточном углу города, на пологой равнине, изрезанной оврагами и где-то там, внизу, окончательно обрывающейся и превращающейся в широкие, заросшие травой выше человечьего роста заливные луга поймы речки под названием Укметь. На Кувецком поле была черноземоподобная – но никакому настоящему чернозему быть на 58-м градусе не полагается – жирная, с затхлым, прелым запахом почва, росли чахлые и нездорово искривленные американские клены и еще какие-то непонятные кусты, овраги скрывали на дне рахитичные ручейки, зарывшиеся в густую осоку, а ночью над полем нависал тяжелый, мутный дух заливных лугов, поднимался из оврагов жирный теплый запах разогревшейся за день не по-северному щедрой земли. Конечно, настоящие северяне бы посмеялись, но для жителей «средней полосы» Серые Воды – уже север, они даже первый снег в сентябре раз в полвека видят, а здесь это обычное дело.

Уже почти два часа, как он «заступил на дежурство» – то есть сменил своего напарника Мансура на посту дежурного скорой компьютерной помощи, этим же Мансуром и созданной. Его смена длится шесть часов – а послезавтра продлится двенадцать, потому что каждому правоверному мусульманину предписано проводить пятницу в молитве, что Мансур и делал всю сознательную жизнь. Зато его ждет полностью свободная и нерабочая суббота и воскресенье – те самые страшные дни, на которые прогноз дает тридцать четыре по Цельсию. Напарник же отдыхал в четверг и пятницу.