Виктор Уськов - Коротенькие рассказики. Том II

Копали, стараясь не отставать от взрослых – её семьи и пару приглашенных баб. Выкопали. И вдруг она нам дает по пять рублей – чего мы никак не ожидали. Но зато поесть не пригласила. А мы и тут рады были до смерти, что по пять рублей дала учительница. Никто из нас даже не заикнулся отказаться от денег.

Так мы случайно с дружком заработали по пять рублей.

Наши отцы были сторожами – охраняли колхозные склады с зерном, сухим горохом и т. д. Мы иногда днем оставались за своих отцов…

Васька залез в склад с горохом через верх, я остался с этой стороны, вроде как, стоять на шухере. Там плохо видно было, я только слышал, как Васька спичками чиркает. Я стоял на улице, а он сухой горох в карманы складывает и складывает. И как мне слышалось, чиркает и чиркает спичками. Потом он, наконец, появился как ни в чем ни бывало. И мы, дождавшись наших отцов, пошли домой. Нам было в то время по четырнадцать-пятнадцать лет.

Соседка соседку встречает и говорит:

– Слышала, в колхозе ягоды украли?

– Нет, не слышала. Как украли? Там же несколько гектаров было…

– Вытоптали, вырвали кусты.

– Ай-ай-ай, это надо же…

– Говорят, студенты. Сторожа теперь поставят… Ладно, земляника молодая, и то надавили своими копытами.

Грешным делом и я там был, участвовал. Как хватишь ночью – так горсть.

– Ничего, вот сторожа теперь поставят, – опять за свое соседка.

– Да если молодая бы! Всё попортили, садили-садили в позапрошлом году… А тут – на тебе!

– Правильно и сделают, если сторожа поставят, – повторила соседка.

Мой брат учился в школе пересидком. Пора было за девками бегать, а он в школе. Но благополучно закончил семь классов. Бывало, отец рубит да рубит каждую субботу табак и уже не замечает, как каждую неделю сынок берет да берет в школу. Отец уже привык – знай, рубит да рубит. Всё крадучись, всё по-воровски, так и доучился с пятого по седьмой класс… А я его не выдал ни разу. Жри свой табачище! Да и всё тут. Потом он понял, что надо учиться. Когда я был в армии, он уже был дома и учился в горном техникуме.

Я ехал третьим (уже не помню, с кем) в кабине ЗИСа за семьдесят пять километров раннею весной работать. Шофер поторапливался к теще «на блины». Вдруг нашу машину сорвало с дороги, занесло в кювет, и мы легли на бок. Из кузова какой-то мешок с деталями просыпался, одну рессору оторвало, но ехать можно было – с одной стороны оторвало. У меня повредило нос, но не до крови, а был небольшой синяк. В общем, мы упали легко, только масло вылилось из мотора. мы остановили «Урал», шофер «Урала» достал трос. Прежде выручали шофер шофера. Благополучно встали «на ноги», кое-что скидали обратно в кузов (кузов был, кстати, самосвальный), залили масла в мотор, и, даже не поблагодарив солдата с «Урала», поехали уже не торопясь, вперед.

Встречных авто тогда было мало. Лед был на земле тонкий, всё было видно. Поэтому наш водитель и не сбавил скорость. Если бы были встречные авто, то нам (как моя мать сказала бы) пришла бы хана…

Мы сидели за столом – отмечали День пограничника. Нас было человек пять – словом, мальчишник. Одна была женщина, и та ушла домой. Володя Овчинников – подполковник, уже сидел пьяный. А Вова Сафонов завязал пить и курить. И не пил. Только ел – благо, на столе было, что поесть. Слово за слово, и Вовка начал свой рассказ за свою учебу в седьмом классе.

– Учился, надо сказать, я плохо. Не потому что плохо соображал, а просто было лень учить уроки. Нахватал я двоек почти по всем основным предметам. Что делать? Надо будет отцу показывать. Дружок у меня был закадычный, пожаловался я ему. Он мне говорит, – подожди до утра, что-нибудь придумаем. И придумал.

– Давай, – говорит, – выкрадем тетради и поставим хорошие оценки.

– А как? – спрашиваю я.

– Да очень просто.

Пошли мы с ним вечером в школу. Смотрю, он к форточке поставил лестницу и – надо же – у него был перочинный ножик! Он как-то открыл форточку и залез в учительскую.

– Давай, лезь сюда, – и протянул мне руку. Я и полез. Наставил мне хороших оценок. Я смотрю, четверки, пятерки. Утром меня вызывают.

– Сафонов, к директору.

А тогда был Михаил Иванович. Он мне и говорит:

– Ну что, Сафонов, оценок ты наставил хороших…

В общем, вызывает отца.