Иван Оруженосцев - Жизнь как бой

Это были прекрасные места Подмосковья: Ильинское, Кратово, Валентиновка, Домодедово, казавшиеся детям страшно далекими от Москвы, ведь возили туда ребят не на электричках, а на грузовых машинах и без сопровождающей кавалькады милиции, с одним пионервожатым или просто парнем постарше.

Тад до сих пор с благодарностью вспоминает женский персонал этих лагерей. Это были тетки, повидавшие жизнь, испытавшие на себе голод и разруху, терпеливо и по-матерински относившиеся к ребятам. Поварихи приходили смотреть на стол «ударников», за которым Тад оказался еще с двумя такими же бедолагами из неустроенных семей.

Каждый из пацанов съедал по 3—4 тарелки супа, столько же второго, запивая все это 10—12 стаканами компота или киселя, а тетки, рассевшись вокруг, подперев подбородки ладонями, с грустью смотрели на этих изголодавшихся ребят, незаметно вытирая слезы. Когда вся эта троица: Саша Воропаев, Рудик Степочкин и Тадик Касьянов – вставала из-за стола, единственная выпуклость присутствовала на их теле – желудок, в остальном же ребята были тощие, но крепкие. Первый раз Тад после войны наелся в 1950 году.

Как у всех детей того времени у них был популярен зимой хоккей, а летом футбол. Очевидно, не из кого было выбрать игроков и его брали играть левым полузащитником, он никогда не был левшой, почему его поставили на левой край ему было непонятно. Зато на воротах стоял Евгений Майоров, а капитаном команды был его брат Борис. Вот оттуда, из далекого послевоенного детства, начиналась карьера этих, впоследствии знаменитых спортсменов.

Не особо талантливый в этом виде спорта, Тад добросовестно мешал и не давал пройти противнику по своему краю, и это у него получалось. Играли с более богатыми и сильными лагерями: Министерства обороны и всяких других министерств, нужен был результат, поэтому тренировались все свободное время.

Любовь к футболу закончилась одним событием. Борис Майоров сильно попал мячом в нос Рудольфу Степочкину, пошла кровь. Рудик – полез в драку. Саня и Тадеуш вступились за него, а остальная команда за Бориса. Тусанули друг друга по нескольку раз, но больше досталось троице. Так и ушли три друга из команды. Это было последнее лето, когда они были вместе, затем их жизненные пути разошлись, больше они не встречались никогда.

А вот с братьями Майоровыми Тадеуш встретился мимоходом в Госкомспорте много лет спустя. Они довольно холодно кивнули друг другу, и Тад в душе усмехнулся. Ему было не до того, он спешил в кабинет к могильщику советского каратэ Александру Михайловичу Самсонову…

Занятия футболом и то, что Тад летнее время бывал в спортлагерях, бегая, подтягиваясь на турнике и плавая сколько хотелось, сделали его сильным, жилистым парнишкой. Но потихоньку проявляющаяся черта характера – искать что-то свое.

Годах в 50– х Тад увидел фильм «Первая перчатка» и аж похолодел от восторга. Он влюбился со всей детской непосредственностью в героев этого фильма, особенно в Ивана Переверзева, сам решив заняться этим чрезвычайно трудным спортом.

В семье к спорту относились скептически и считали занятием несерьезным, поэтому Тад не стал никому дома говорить, что хочет записаться в секцию бокса. Вообще в Таде потихоньку стал формироваться характер. Постоянные драки и потасовки со сверстниками, когда помощи ждать было неоткуда, заставляли его рассчитывать только на свои силы. Он никогда не грозил сверстникам, если не мог справиться сам, молча проглатывал обиду, усвоив этот принцип на всю жизнь. Но если чувствовал, что справится, то давал отпор и нескольким противникам. Он потихоньку стал заглядываться на девочек, надо было соответствовать: Тад подспудно понимал, если он среди разгула послевоенной шпаны не сможет достойно защитить себя, то, как он будет защищать свою девчонку? Эта мысль не давала покоя. Все это подталкивало его к поступкам.

Тад пришел записываться в, одну из кузниц Советского бокса, секцию «Крылья Советов», что на Ленинградском шоссе. Таких, как он, во Дворце оказалось много, и Тад в этот год не попал в секцию, попал только в следующем, 1953 году, сразу после похорон «Отца народов».

В то послевоенное время бокс был развит в Москве, Ленинграде и, может быть, Харькове, так как чемпионы были родом из тех городов.

Когда Тад стоял среди страждущей толпы подростков, ему вдруг подал мяч, попросив надуть его, один из старейших тренеров «Крыльев Советов» Михаил Паногьевич Ли – советский кореец.