Иван Оруженосцев - Жизнь как бой

Весной и летом он много путешествовал по старой Москве, пешком, а после, когда та же тетка подарила тяжелый дорожный велосипед, то на нем. Его глазам открывался неизвестный зовущий мир.

У Тада уже развивалась сильная интуиция, он старался смотреть вглубь, так что мало что могло укрыться от его пытливого взгляда. От него было бесполезно что-то скрывать. Мальчик стремился, и, как правило, ему это удавалось, получить правдивые ответы на все интересующие его вопросы.

Стояли в развалинах церкви, но народ молился. Бабушка Тада, Антонина Ивановна ходила в церковь на улице Ордынке к «Скорбящей Божьей матери». Тад ходил с ней, но храм как-то подавлял его, и он часто дожидался бабушку на улице. Бабка не настаивала:

– Все придет в свое время,– говорила она.

И время, правда, чуть позже, но действительно пришло. Впоследствии, когда уже не было бабушки…

Уже став Мастером спорта СССР по боксу Тад, часто приходил в эту знакомую с детства церковь, становился где-нибудь в углу церковного портала, наблюдая службу, слушая пение хора на клиросе. Здесь он отдыхал, мысли уносились далеко, на душе становилось легко и спокойно. Тад не молился, просто ему было хорошо, и он был рад, что никому не сделал ничего плохого…

Учился Тад отвратительно. Наверное, мешала какая-то внутренняя несобранность. На уроках был часто невнимателен, мысли уплывали куда-то, на улицу, где он представлял, как носится с ватагой таких же пацанов по крышам сараев и разрушенных зданий. Первым его школьным учителем был Гаврила Ильич, очевидно, фронтовик, потому что ходил в галифе, сапогах и пиджаке.

Это был скромный, спокойный и сердобольный человек. Тогда в школах детей подкармливали, и стоило это всего один рубль, в ценах 1947 года, но мать Тада даже этого не могла заплатить, потому что его, рубля, не было, семья часто голодала. Гаврила Ильич, видя голодные детские глаза у окна буфета, где выдавали обед, сам платил за нескольких учеников, ласково подталкивая их к мискам. Добрый. Правильный. Мало улыбчивый, улыбаться было особенно не с чего.

Как отблагодарил бы Тад этого человека потом, и чего бы только для него ни сделал! Но не было их уже в живых, этих героев быта, лишь только память бередит душу, да воспоминания. Но семена доброты не пропали даром, уже много позже, когда Тадеуш стал личностью, сам старался поступать как его Учитель.

В школе преобладала старая когорта учителей. Дети их боялись и уважали. Сделать что-то неподобающее перед учителем – казалось святотатством. С четвертого класса он попал к Анне Федоровне. У нее еще дядька Тада учился, Олег и это накладывало определенные обязательства…

Жестокое, лживое было время, хотя партия и комсомол прикручивали молодежь к себе как могли, кидая в разного рода авантюры. В пионеры принимали тогда рано, где-то лет в восемь «оприходовала» эта организация и компанию ребят вместе с Тадом. Но выдержки им хватило только дня на три-четыре, ребята взорвали за школой самодельный заряд. Так же как принимали, всех скопом их исключили из пионеров, а Тада еще и из школы на неделю, чему он был несказанно рад. Больше уже ни в какие красноперые структуры Тад не совался никогда в жизни.

По весне мальчишеские ватаги направлялись на Воробьевы горы. Спортивного комплекса Лужники еще не было, не было никаких набережных. Стояла деревня Воробьево и лужайка с нею рядом. Проходя через Андреевский монастырь, в маленькой булочной покупали буханку черного хлеба, пару соленых огурцов, мальчишеских копеек хватало только на это и по домам ватага возвращалась голодная как стая волков.

В Нескучном саду, рядом с метромостом с тех пор сохранились два пруда. Когда в 1950 году вышел фильм «Тарзан» с чемпионом мира по плаванью, Джонни Вейсмюллером в главной роли, мальчишки, изображая Тарзана привязывали к склоненным ивам веревки-тарзанки и раскачиваясь на них сигали в пруд. Вода уже была теплая, купальный сезон начинали на месяц раньше, с первого мая, хотя в реке можно было купаться только в начале июня.

Никаких тренеров по плаванию не было. Учились сами, интуитивно. Не умея плавать, прыгали в воду, барахтались по-собачьи. Потом когда научились плавать, начали нырять под баржами, которые перевозили по Москве реке песок. Вынырнуть с другой стороны плывущей баржи считалось шиком.

Вообще на лето мать Людмила Ивановна отправляла Тада в пионерские и спортивные лагеря. Кормить дома было нечем, да и боязно, что сын свяжется со шпаной. Тогда многие так делали, стараясь на две или три смены отправить детей на природу и дать им немного подкормиться.